Куан Ю Ли - На пути из третьего мира в первый. Взгляды и убеждения Ли Куан Ю

1998 год

Я никогда не верил в искренность тех, кто призывает к мягкому обращению с преступниками и к гуманным наказаниям под тем предлогом, что наказания не уничтожают преступность. Мой опыт работы в Сингапуре говорит совершенно об обратном, особенно если вспомнить предвоенные годы, период японской оккупации и последующие времена.

1998 год

Мы не можем полностью обезопасить сингапурцев от эпидемии азартных игр как от СПИДа, атипичной пневмонии или птичьего гриппа. Мы можем лишь принять меры, чтобы сохранять город чистым и безопасным. И у нас хватит решимости и сил для решения этих социальных проблем.

2005 год

На выборах я мог выступить кандидатом от партии «Народное действие» в любом из 25 округов. Я выбрал округ Танджонг Па-гар. Избиратели Танджонг Пагар имеют право знать почему. Это район рабочего класса. Ни в одном другом округе не проживает так много рабочих, наемных служащих и мелких торговцев. Я же хотел представлять интересы именно этих людей, а не состоятельных торговцев и землевладельцев, которых здесь очень мало. И потому я выбрал Танджонг Пагар, а не Танглин.

1955 год

За свою жизнь мне предписывали множество всяких грехов, но никто ни разу не обвинил меня в том, что я побоялся высказать свое мнение.

1955 год

Меня отправили в английскую школу, чтобы потом я поступил в английский университет и получил такое образование, благодаря которому стал бы, подобно любому англичанину, образцом совершенства! Не знаю, насколько это удалось моим учителям. Я вырос и получил диплом. Но под конец учебы я осознал — причем задолго до того, как подался в политику, — почему я здесь: из-за совершенно неверной системы ценностей, фундаментально и безусловно неверной.

1956 год

Когда я читал Неру — а я читал его много, — я понимал, почему он написал: «Я плачу, когда думаю о том, что не могу говорить на своем родном языке так же хорошо, как говорю на английском». Я не настолько эмоционален и не имею привычки плакать, драть на себе волосы, рвать в клочки газеты или рубаху на груди, но это не умаляет моего отчаяния.

1956 год

Если бы мои обязанности измерялись только зарплатой, которую я получаю, думаю, я мог бы найти немало других, более приятных занятий, нежели выполнение офисной работы.

1956 год

Я готов при необходимости рисковать своей жизнью. И это понятно, ведь в случае неудачи пострадаю я и, может быть, мои близкие. Но я не готов рисковать жизнью двух миллионов граждан.

1965 год

Почивать на лаврах? Хотел бы я быть на это способным. Нет, мы отдохнем только после смерти.

1978 год

Когда мы с коллегами по Кабинету министров вспоминаем те неспокойные годы смены власти в Сингапуре, то понимаем, как помогла нам пройденная в юности суровая школа. Мы выстояли в схватках не с простыми отребьями, а с настоящими уличными гангстерами. И если бы мы не выстояли, нас давно затоптали бы. Как свора собак, запертая в доме и наконец нашедшая лазейку, мы понеслись бы сломя голову прямо под колеса машин.

1984 год

Даже такой выдающийся деятель, как Уинстон Черчилль, был бесцеремонно выставлен из своего кабинета в июле 1945 года — хотя именно он победил в войне 1941-1945 годов. Вот почему я так благодарен сингапурцам за поддержку партии «Народное действие» уже на восьмых с 1959 года всеобщих выборах. Это дает мне возможность самому выбрать момент и обстановку, в которой я покину свой кабинет.

1988 год

И если даже на смертном одре, даже когда вы соберетесь опустить меня в могилу, я почувствую, что что-то пошло не так... я поднимусь!

1988 год

В 1940 году я побывал в Лондоне в Музее мадам Тюссо на Бейкер-стрит и увидел там две группы восковых фигур — великие и знаменитые. Великие английские короли и выдающиеся исторические личности и знаменитые убийцы. Надеюсь, мою фигуру у мадам Тюссо поставят не слишком близко к знаменитым.

1998 год

Три с половиной года японской оккупации можно считать самыми важными в моей жизни. Я смог увидеть мотивы и скрытые импульсы, которые движут человеческими существами и человеческими обществами. И моя оценка правительств и стран, мое понимание власти как рычага для революционных перемен не сложились бы без такого опыта.