Сергей Алексашенко - Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику

Эти трения начали нарастать после распада СССР, когда Верховный совет России превратился в полноценный высший законодательный орган нового государства. С одной стороны, неудачное начало экономических реформ серьезно ухудшило ситуацию в стране и парламент стал центром критики правительства. С другой стороны, в силу своего амбициозного характера Руслан Хасбулатов, председатель Верховного совета, хотел доминировать на политической арене. Он добивался верховенства парламента над президентом, часто срывая достижение компромисса и переводя многие противоречия в личностную плоскость [282] Возможно, будь на месте Хасбулатова в то время политик с более умеренными взглядами, России удалось бы построить более сбалансированную парламентско-президентскую республику, но история не знает сослагательного наклонения. . Конфликт между президентом и Верховным советом постепенно нарастал и, в конце концов, в октябре 1993 г. перерос в вооруженное противостояние, в котором победителем вышел Борис Ельцин.

В ходе состоявшихся через два месяца выборов в Государственную думу Ельцин не стал поддерживать ни одну из политических партий, заявив о намерении оставаться «президентом всех россиян». В голосовании по партийным спискам победила ЛДПР во главе с националистически-популистским лидером Владимиром Жириновским, набравшая 22,5 % голосов. На втором месте оказалась реформаторская партия во главе с Егором Гайдаром, которая набрала 15,5 % голосов, но благодаря более успешному результату в мажоритарных округах смогла создать количественно равную с ЛДПР фракцию. Наличие в нижней палате парламента восьми партий, преодолевших 5 %-ный барьер, и 130 (из 450) независимых кандидатов относительно легко позволяло президенту строить ситуативное большинство, но полномочия первого состава Государственной думы сохранялись всего два года. На следующих выборах, в декабре 1995 г., ситуация радикальным образом изменилась.

Если в выборах 1993 г. участвовало 13 партий, восемь из которых, набрав в совокупности 80 % голосов, прошли в Думу, то количество участников на выборах 1995 г. резко выросло – 43 партии и избирательных блока. Это привело к распылению половины голосов между 39 участниками, которые не смогли преодолеть установленный ограничительный барьер; четыре партии, которые набрали более 5 %, получили неожиданную премию в виде гораздо большего количества мест в парламенте, чем могли бы ожидать. Несомненная победа досталась коммунистам, которые вместе со своими союзниками получили 40 % мест в Государственной думе. На выборах 1995 г. президент Ельцин снова решил остаться «над схваткой», не поддержав даже партию, созданную его ближайшим соратником – премьер-министром Черномырдиным. В результате эта партия выступила крайне неудачно, набрав в целом по стране немногим более 10 % голосов.

В целом выборы 1993 и 1995 гг. показали, что Борис Ельцин не противился свободным выборам в Государственную думу и как президент не боялся оппозиционно настроенного парламента. Более того, у него и у его администрации не было в руках необходимых инструментов, чтобы повлиять на результаты выборов неэлекторальным образом, используя то, что потом получило название «административный ресурс». Яркий пример: партия премьера Черномырдина на выборах 1995 г. смогла набрать больше 15 % голосов лишь в 10 регионах России из 83 (партия Жириновского преодолела эту планку в 23 регионах, а коммунисты – в 61) [283] На последовавших через полгода в июне 1996 г. президентских выборах использование административного ресурса командой Бориса Ельцина стало очевидным: государственное телевидение более активно освещало кампанию Бориса Ельцина, нежели его основного конкурента, лидера коммунистов Геннадия Зюганова. Кремлю удалось объединить в поддержку Бориса Ельцина всех крупных российских бизнесменов, которые (не без поддержки государства) щедро финансировали предвыборную кампанию действующего президента. Но его победа во втором туре была настолько очевидной, что нужно говорить о более эффективных избирательных технологиях, чем о подтасовке итогов голосования. .

Выборы в Думу в 1999 г. оказались серьезным испытанием для Кремля, которому пришлось сражаться одновременно на нескольких фронтах. С одной стороны, Борис Ельцин назвал имя своего преемника, Владимира Путина, и назначил его премьер-министром. Политический рейтинг Путина к концу лета 1999 г. был крайне невысок, и задачей Кремля было нарастить его с прицелом на президентские выборы 2000 г. – политтехнологи, работавшие с премьером, не имели права на ошибку. С другой стороны, Государственная дума контролировалась левым большинством, и Кремль опасался повторения победы коммунистов на думских выборах, понимая, что аппетит приходит во время еды – если бы коммунисты смогли сохранить свое 40 %-ное представительство в нижней палате парламента, то их кандидат становился бы явным лидером в президентской гонке. Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что объединение многих губернаторов вокруг бывшего премьера Примакова и московского мэра Лужкова раскалывало политическую элиту: реальной угрозой для Кремля могла стать поддержка этого альянса бюрократией по всей стране и формирование устойчивого большинства в Думе на основе союза коммунистов и губернаторов.