Сергей Алексашенко - Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику

Понимание ограниченности своих возможностей привело Кремль к обсуждению более жестких вариантов своей политики, в частности подготовки изоляции Рунета от Всемирной паутины. В 2014 г. Совет безопасности поручил правительству «озаботиться безопасностью интернета», а вскоре Министерство связи приоткрыло завесу тайны над тем, о чем говорили в Кремле. В Думу был внесен законопроект, запрещающий использовать линии связи, принадлежащие иностранным компаниям, при трансграничной передаче данных – таким образом весь входящий в Россию и исходящий из страны интернет-трафик должен будет идти через каналы связи, принадлежащие российским компаниям, которые никогда не отказывают российским спецслужбам в доступе к проходящей через них информации. Кроме того, была поставлена цель – к 2020 г. перевести 99 % российского интернет-трафика на информационные каналы, проходящие внутри страны и принадлежащие российским операторам связи, а также «продублировать в России 99 % критической инфраструктуры интернета». В 2014 г. этот показатель равнялся нулю, а в 2018 г. должен достичь 40 %, как следует из документов Министерства связи.

Хотя правительственные чиновники утверждают, что принятые решения направлены на повышение устойчивости Рунета в случае «агрессивных действий против России», которые могут привести к отключению страны от Всемирной паутины, по мнению многих экспертов, речь идет о построении системы государственного контроля за Рунетом, которая может привести к изменению архитектуры всей телекоммуникационной сети в России, в результате чего весь интернет-трафик будет проходить через государственные фильтры. Созданный механизм, с одной стороны, сможет выполнять функции Великого китайского файрвола, а с другой – может позволять российским властям при желании осуществлять подмену контента.

Владимир Путин достаточно быстро осознал роль медиа в современном обществе, убедившись в этом на собственном примере еще в 1999 г., когда малоизвестный чиновник, который ничем не проявил себя, не мог изложить своих целей и принципов, стал самым популярным российским политиком и был с огромным преимуществом избран президентом страны. Владимир Путин наблюдал, как его администрация научилась использовать принцип «хвост виляет собакой», когда телевизионные ведущие, с одной стороны, уничтожали положительный облик его оппонентов в общественном сознании, а с другой – приукрашивали его поступки и преувеличивали его достижения. Владимиру Путину стало очевидно, что медиа в России были мощным инструментом политической борьбы, и с самого начала своего президентства он решил, что его противники должны быть лишены свободы доступа к наиболее популярному типу медиа – телевидению.

Беспрецедентно высокий уровень свободы слова в начале 1990-х гг. не привел к появлению независимых СМИ. Главной проблемой российского медиапространства стало подчинение основных медиа небольшому числу конкурирующих частных финансовых групп. Это обусловило принципиальную слабость российских СМИ: после начала консолидации власти Владимиру Путину было весьма легко бороться с отдельными индивидуумами.

Использовав силовой ресурс для национализации медиахолдинга Владимира Гусинского, Кремль одновременно с этим устранил и другого опасного игрока в российских медиа – Бориса Березовского. Эти два решительных шага радикально изменили пейзаж российских СМИ: на телевидении фактически было запрещено критиковать Владимира Путина и его политику. Попытки создания и развития независимых телевизионных каналов, ориентированных на новостное вещание, быстро пресекались Кремлем. Президент Путин не нуждался в критическом анализе своих действий, считая, что это усиливает его оппонентов и создает для него угрозу потери власти.

Постепенно политика информационного благоприятствования, проводившаяся в течение первого президентского срока Путина, сменилась политикой ограничения свободы слова: в повседневную практику Кремля вошли запреты на появление на телеэкранах оппозиционных политиков, руководители ведущих медиа стали получать списки тем, которые им не рекомендовалось затрагивать. Индивидуальные репрессии в отношении журналистов и медиа за нарушение размытых норм законодательства привели к формированию практики самоцензуры: под угрозой лишения лицензий руководители медиа стали устанавливать внутренние системы контроля за деятельностью журналистов.