Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

Но ничуть не бывало. Ноль сомнений, вал эмоций. То на русском языке, то на украинском, в ком- ментах пошёл единоверческий пинг-понг: «Они совсем с ума посходили!» — «На что эти идиоты рассчитывают? Что им Путин всё заново отстроит? Так Путин сам уже без штанов!» — «Вот же зверьё!» И так далее. Здравомыслящие, серьёзные, образованные люди взволнованно обсуждали новую информацию. Заведомо достоверную.

В индустриальном обществе, обществе рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, школ и книг, великих учёных и великих художников, существовало понятие авторитета. Обучение — вообще процесс авторитарный; если мнения ученика и учителя равны, обучение невозможно. Я не исключаю, что если пойдёт, как идёт сейчас, то не нужны станут и школы, потому что есть широкополосный интернет, есть прорва разнообразных гаджетов, и сколько будет дважды два, всегда можно посмотреть в Википедии. Это куда быстрее, чем сидеть на скучных уроках, истощать нужный для настоящих дел мозг зубрёжкой всякой фигни и мучаться решением дурацких задачек, никому, кроме зануды-учителя, не нужных. А если связь зависла — так ведь не горит же, куда торопиться, можно и подождать, перезагрузиться, а потом повторить запрос. Во всяком случае, никому не приходится подчиняться, никому не надо смотреть в рот. Нет никакого ущемления и унижения личности.

В авторитетах нуждались и мозги взрослых.

Если я слышал, что человек, которого полагают умным, образованным, порядочным, честным, говорит что-то, с чем я не согласен, то для меня это был как минимум повод задуматься, сдержать эмоции и заняться фактами и их осмыслением, ещё раз сопоставить степени его, этого уважаемого человека, и своей правоты… Если же он к тому же не только моральный авторитет, но и знаток того, о чём говорит, специалист, профессионал — мне с моим «иным мнением» просто-напросто полагалось умнеть, в душе своей сказав авторитету спасибо за безвозмездное предоставление такой возможности.

В информационном обществе, где все одинаково авторитетны, потому что у всех есть выход в сеть — всё наоборот. Любой теперь может найти подтверждение своему мнению. И с этого момента именно тот, кто его подтвердил, и будет уважаем, будет восприниматься как авторитет. А все остальные, независимо от своих жизненных достижений и заслуг, — как неграмотные идиоты или продажные брехуны.

Так и тянет сказать: ученье — свет, а информированность — тьма.

Октябрь 2014

(Дополнение от 12,02.2017: Несколько лет назад первая версия этой статьи была опубликована на сайте «Русская iдея», и в комментах к ней, после реконструкции сайта уже недоступных, я получил немедленное и веское доказательство своей правоты. Откликнулся некий относительно молодой собрат по перу, тогда вроде бы модный, а теперь, по-моему, уже подзабытый (впрочем, может, я чего-то не знаю, лично-то мы незнакомы), и откликнулся в том смысле, что я горожу чушь, потому что мне, профессиональному китаисту, пора бы уже понять: вот, например, Китай, пока верил в правоту Учителя с Большой Бамбуковой Палкой, прозябал в течение тысячелетий, а когда избавился от уважения к авторитетам и китайцы начали мыслить самостоятельно, тут-то и начался прогресс. То есть мой оппонент, не имеющий ни малейшего отношения ни к востоковедению вообще, ни к китаистике в частности, откуда-то твёрдо знает, как там что было в Китае с прогрессом, а мне, сорок лет занимающемуся этой страной, давно пора бы понять то, что он уже и так безо всяких занятий знает. Я поблагодарил комментатора за подтверждение моих высказываний и пояснил, что авторитет — это не бамбуковая палка, а тема взаимодействия традиции и новаций слишком сложна для обсуждения короткими репликами. На это мой оппонент ответил, что, поскольку я взял столь оскорбительный тон, продолжать разговор он полагает ниже своего достоинства. Так что experimentum crucis — ключевой эксперимент — оказался поставлен сам собой и с сугубо положительным результатом.)

Уинстона Черчилля называют последним великим государственным деятелем Великобритании, и, наверное, это так и есть. К его мнению — во всяком случае по определённым вопросам — стоит прислушаться и задуматься. Именно ему приписывают фразу, которая в различных версиях выглядит то длиннее, то короче, но смысл у всех версий один и тот же: демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных.

В демократии Черчилль разбирался особенно хорошо после того, как его, премьера, только что принёсшего своей стране победу над Гитлером, прокатили на выборах и всенародным волеизъявлением посадили в его кресло Эттли. Кстати, товарищ Сталин тоже был не самым глупым политиком прошедшего столетия, что бы там ни утверждали наши демократы-либералы, которые, конечно же, лучше всех знают, как управлять Россией (сдать страну под внешнее управление и жить припеваючи, а девяносто процентов населения, которые сумасшедшие, они же ватники, они же совки, пусть знают своё место и не высовываются). Так вот лучший друг физкультурников, если верить легенде, при всей своей вполне выстраданной нелюбви к сэру Уинстону заметил: демократия гроша ломаного не стоит, если такого человека, как Черчилль, заменила этаким слизняком (кажется, я выбрал самый цензурный вариант афоризма).