Вадим Гребенников - Перлюстрация. Перехват информации

В результате новгородскому воеводе велено было впредь не допускать подобного самоуправства и пропускать почту шведского резидента «безо всякого задержанья». Официальное извинение перед шведским дипломатом и выговор новгородскому воеводе означали скорее не реальное запрещение перлюстрации, а требование проводить подобные операции, не оставляя видимых следов.

В 1652 году можно было прочесть переводы писем из Лондона и городов Германии (Гамбурга, Мюнхена, Регенсбурга), Франции (Монмеди). В 1659 году письмо из Лондона рассказывало о событиях в Англии, Ирландии, Шотландии. Заметим, что соседи России действовали подобными же методами.

В 1666 году по инициативе боярина А Л. Ордин-Нащокина была организована регулярная почта для пересылки государственных бумаг и частной переписки торговых людей. В 1668 году начал действовать почтовый тракт Москва — Вязьма — Дорогобуж через Смоленск на Вильно, столицу Литвы. Такая почта стала называться «немецкой».

В 1674-76 годах властями читались письма русского резидента в Варшаве В.М. Тяпкина. Король Ян Собеский в одну из встреч бросил ему упрек, что он писал письма «сорные и затейные [т. е. зашифрованные]».

Поскольку Речь Посполитая (объединение Польши и Литвы) на протяжении ряда веков была одним из главных соперников Московской Руси, то с 1690 года, как утверждает один из авторов, в Смоленске вскрывались все письма, идущие за границу.

Правда, если судить по документам, это все-таки была не перлюстрация, а цензура. Дело в том, что 28 апреля 1690 года думный дьяк Е.И. Украинцев направил в Смоленск воеводе князю Ф.И. Шаховскому следующую грамоту:

«Если смоленские жители, шляхта или мещане, и иных чинов люди, будут писать письма за рубеж, и будут приносить эти письма переводчику Ивану Кулбацкому, который заведует приемом и отпуском почты, то этот последний, прежде отсылки их по назначению, должен предъявить их воеводе. Письма должны быть не запечатаны, чтобы без ведома воеводы никто ни о чем за границу не осмеливался писать.

Если же кто о каких-нибудь делах своих или о каких-нибудь вестях будет писать за границу без ведома воеводы с какими-нибудь ездоками или с почтою, то корреспонденты и переводчик будут в ответе и, смотря по содержанию письма, могут даже подвергнуться жестокому наказанию».

Но тот же автор, который опубликовал эту грамоту, сообщает о причине ее появления: заграничная почта, направлявшаяся в Польшу, и в том числе письма польского резидента в Москве, была возвращена в Смоленск. Е.И. Украинцев требовал почту, кроме писем польского посланника, прислать в Посольский приказ. Недаром, например, известный шотландец на русской службе Патрик Гордон сообщал сыну в Шотландию о мерах предосторожности при посылке писем в Москву

В 1698 году А.А. Виниус, руководивший с 1675 года «немецкой почтой», получил от Петра I указ, по которому частную почту стали регулярно возить по Сибири. К тому же впервые в русской истории правительство гарантировало тайну переписки. Указ требовал: «…Отнюдь ничей грамотки не распечатывать и не смотреть, чтоб всяк, заплатя достойную плату, был обнадежен, что его грамотка в дом его дойдет».

Для сохранности почту возили в специальных мешках, которые запечатывали сургучными печатями различных ведомств: приказов, таможен, воеводскими печатями или личными штемпелями «почтарей». В конце XVII века в «заморской почте» появились специальные печати, которые в начале XVIII века распространились и на внутреннюю почту.

Почтовые реформы XVII века при Петре I с началом Северной войны плавно переросли в новую реформу, которая шла в русле прежних начинаний, отличаясь лишь масштабами преобразований. В 1701 году международная почта из ведения А.А. Виниуса перешла под руководство переводчика Посольского приказа П.П. Шафирова.

В 1705 году в ходе Северной войны по приказу Петра I «все жители Митавы должны были под страхом смертной казни передавать для перлюстрации любую свою переписку», чтобы лишить шведов возможности получать информацию о русских войсках в Курляндии.

В Артикуле воинском, утвержденном 26 апреля 1715 года Петром I, имелся параграф 124, в котором объявлялось: «Никто из пленных да не дерзает письма свои сам запечатывать… и тайным образом оныя пересылать. Но должен, не запечатав, коменданту вручить».

Указ Петра I от 17 июня 1718 года, на первый взгляд, можно было отнести к области перлюстрации. Но на самом деле в этом документе речь шла о том, что к некоторым из арестованных по делу царевича Алексея приходят «подозрительные письма под другими конвертами». То же относилось и к шведским пленным, которым «по воинскому поведению и обычаю явная корреспонденция за отворчатою печатью… запрещена не была», но к ним «под конвертами чужестранных письма… приходят и отходят».