Сергей Носов - Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников-2

Я ведь ничего не утверждаю.

Просто сказал, что стоило бы приглядеться.

В середине восьмидесятых Геннадий Григорьев написал поэму, которая сразу обрела известность благодаря авторскому исполнению на многочисленных поэтических вечерах. Особенным успехом пользовалось вступление к поэме, имевшее самостоятельное значение (помню, на турнире поэтов в ДК «Красный Октябрь», 1986, Григорьев, эффектно его зачитав, занял второе место, уступив первое Виктору Кривулину). В этом поэтическом тексте посредством белого стиха рассказывается о поездке на охоту в дельту Невы неких «грузина» и «русского». Выпив коньяку и вдосталь поохотившись, оба предаются созерцанию природы, и тут «русского» посещает видение. В заключительной части вступления становится ясно, кто такие охотники.

Поэма называется «День “Зенита”», и посвящена она реальному событию – нет, не совместной охоте Сталина и Кирова на островах, а походу автора поэмы, собственно Геннадия Григорьева, и поэта-переводчика, позже – еще и литературного критика, и политического обозревателя, Виктора Топорова (в поэме он Абрам Колунов) на стадион им. Кирова, где проходил футбольный матч «Зенит» (Ленинград) – «Динамо» (Киев).

Произведение Григорьева примечательно во многих отношениях, но нас оно сейчас интересует обращением к теме памятника.

Вряд ли найдется другой пример поэтического изображения этого памятника (скульптор В. Б. Пинчук, архитектор Л. М. Хидекель). Современные стихотворцы вообще редко обращают внимание на монументы, на городскую скульптуру. Тем важнее для нас образное свидетельство лично Григорьева (пускай и навязанное им в плане галлюцинации «живому», прозревающему будущее как бы историческому Кирову): памятник и рокочущая толпа, Киров бронзовый и фанаты «Зенита» – это картинки нашей молодости.

Именно таким в лучшие свои дни он и запомнился нам – благословляющим вытянутой рукой обтекающую его толпу, сошедшую со ступеней стадиона, названного его именем, и орущую хором рифмованные кричалки во славу «Зенита» и в посрамление врагов «Зенита», все как одна брутальные, что тоже приветствовалось его воодушевляющим жестом (авторство некоторых из этих кричалок припишут потом опять же Геннадию Григорьеву, но нет, господа болельщики, это чистой воды фольклор).

В 1950 году, когда открывался стадион, если судить по газетам, дисциплины было побольше. Был большой портрет Сталина над центральной трибуной, были речи, флаги, колонны знаменосцев, физкультурников спортивных обществ профсоюзов и спортсменов Военно-морских сил, был атлет Николай Попов с каскадом неповторимых сальто, был забег, было метание копья, были гимнастки, акробаты, велосипедисты, юные спортсмены с играми и хороводом, была демонстрация рукопашного боя с приемами защиты и нападения, было «Лучшему другу физкультурников великому Сталину – слава!», а во второй части праздника был футбол.

Играли две ленинградские команды – «Зенит» и «Динамо». Динамовцы забили гол на четвертой минуте, а потом пошел дождь, и «Зенит» свел счет к ничьей во второй половине игры…

Скульптуры спортсменов по бокам лестницы на стадион составляли бронзовому Кирову группу поддержки. Сам он возвышался над роскошной клумбой. Он излучал счастье. Между тем он был создан не для этого места. Он не сам по себе, он брат самого себя. Киров у стадиона имени С. М. Кирова – авторское повторение другого Кирова – с территории Кировского завода.