Мария Воронова - Итак, история… (О писательском ремесле)

– Как? Меня? – пробормотала я, начиная верить в серьезность его слов, убежденная их искренностью и прямотою. – Меня, у которой нет ни одного друга на свете, кроме вас, если только вы мне друг; ни гроша за душой, кроме того, что вы платите мне?

– Тебя, Джен. Ты должна быть моей, всецело моей. Хочешь? Скажи да, скорей!

– Мистер Рочестер, дайте мне поглядеть вам в лицо, станьте так, чтобы на него светила луна.

– Зачем?

– Оно скажет мне правду. Повернитесь.

– Ну, вот. Вы прочтете на нем не больше, чем на исчерканной, скомканной странице. Читайте, но только скорей. Я страдаю.

Лицо его было взволнованно, оно пылало, судорожно подергивалось, в глазах вспыхивал странный огонь.

– О Джен! Ты мучишь меня! – воскликнул он. – Твой испытующий и вместе с тем преданный и всепрощающий взгляд терзает меня.

– Почему терзает? Если вы не обманываете меня и ваше предложение искренне, то я могу относиться к вам только с благодарностью и преданностью.

– Благодарность! – воскликнул он и порывисто продолжал: – Джен, прими скорей мое предложение. Скажи: Эдвард, – назови меня по имени, – Эдвард, я согласна быть твоей женой.

– Вы говорите серьезно? Вы действительно любите меня? Вы в самом деле хотите, чтобы я была вашей женой?

– Да, хочу! И если тебе нужна клятва, я готов поклясться.

– Тогда, сэр, я согласна выйти за вас замуж.

– Скажи: Эдвард! О моя маленькая жена!

– Дорогой Эдвард!

– Поди ко мне, поди ко мне без разговоров, – сказал он и добавил взволнованно, шепча мне на ухо и прижимаясь щекой к моей щеке: – Дай мне счастье, и я сделаю тебя счастливой. Бог да простит меня! – продолжал он после паузы. – И пусть люди в это не вмешиваются. Я добыл ее, и я ее удержу.

– Да ведь некому вмешиваться. У меня нет родных.

– Нет – и отлично! – сказал он».

Согласитесь, что мы ради за героев, но в то же время начинаем подозревать, что не все так просто.

Странности начинаются уже с того, как Рочестер начинает многословно оправдываться, когда Джейн ему не сразу верит. Это уже признак лжеца.

Итак, Джейн ослеплена любовью, и не замечает некоторых несуразностей в поведении Рочестера, но мы уже насторожились. Когда спустя несколько глав всплывает правда про жену, мы вспоминаем эти странности и думаем: «ага, вот он почему будто сидел на горячей сковородке и радовался, что у Джейн нет родных!». Интрига раскрывается, но есть тут и более глубокий пласт. Вспоминая, как Рочестер волновался при объяснении, колебался и едва себя не выдал, мы понимаем, что его чувства искренни и глубоки, и совесть хоть и не смогла одержать победу, но все же не дремала, поэтому мы проникаемся сочувствием не только к обманутой девушке, но и к нему. А если бы Шарлотта Бронтэ написала обычное умильное объяснение в любви, то мы бы поняли, что Рочестер – конченный нарцисс, и просто хотел завладеть девушкой, не испытывая к ней глубоких чувств.

Молчание – золото! Вот что главное надо помнить при написании диалога. В лекции проф. Б. В. Аверина я услышала такую фразу: «литература это текст и молчание». Когда вы пишете диалог, вы пишете молчание.

Но что же делать, если нас просто распирает от активной гражданской позиции? Если мы очень хотим высказать свое мнение по важному социальному вопросу? Куда его всунуть? В авторский текст? Но подобные отступления хорошо смотрелись в длинных и неторопливых романах девятнадцатого века, когда еще не изобрели ток-шоу и радио «Эхо Москвы». Тогда для обывателя, не вхожего в политические круги, прочитать вставленное в роман эссе о насущных общественных проблемах было единственной (не считая газет и листовок) возможностью узнать мнение умного и компетентного человека.

Не то теперь. Теперь вы моргнуть не успеваете, как узнаете чью-то гражданскую позицию, не менее активную, чем ваша. Вы отказываетесь от телевизора, записываете себе километровые плей-листы в машину, но стоит выйти в интернет, как пожалуйста! Куча народу предлагает вам свои остросоциальные посты.

В условиях информационной перегрузки лобовая атака на мозг читателя из книги будет, мягко говоря, излишней.

Лучше уж заведите себе блог и там изливайте душу.

А в книге вы прекрасно можете выразить свою точку зрения с помощью конкретных примеров. Для этого есть такая форма, как рассказ в рассказе. Пусть ваш герой вместо обличительной речи поведает историю конкретного человека, вот и все.

Ну а если уж совсем никак, то потратьте время и выпарите из вашей позиции самую суть. Сформулируйте ее одним предложением, и вложите в уста героя, чье мнение совпадает с вашим. Читатель будет в восторге. «А ведь и правда!» – воскликнет он.