Дэвид Гранн - Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

— Взгляните-ка на это, — сказала она, протягивая мне хрупкое старое письмо.

Оно было написано аккуратным почерком и датировано 27 ноября 1931 года.

— Посмотрите на подпись, — сказала Рэд Корн. Под письмом стояло: «У.К. Хэйл».

Она объяснила, что Хэйл написал это письмо из тюрьмы одному индейцу, а его потомок недавно пожертвовал музею. Когда я прочел письмо, меня поразил его бодрый тон. Хэйл писал: «На здоровье я не жалуюсь. Вес — 185 фунтов. У меня нет ни одного седого волоса» [635] Хэйл Уилсону Кирку, 27 ноября 1931 года, ONM. . Он писал, что, когда выйдет из тюрьмы, надеется вернуться в резервацию. «Я хотел бы жить в Грей-Хорс больше, чем в любом другом месте на земле». И далее: «Я всегда буду верным другом осейджей».

Рэд Корн покачала головой.

— Можете в это поверить? — спросила она.

Я думал, что она пригласила меня в музей, только чтобы показать письмо, но вскоре узнал, что есть и другая причина.

— Возможно, пришло время поведать вам историю моего деда, — проговорила Рэд Корн.

Она рассказала, что после развода с ее бабушкой дед женился на белой женщине и в 1931 году стал подозревать, что вторая жена его травит. Когда приходили родственники, он очень волновался. Он говорил: «Не ешьте и не пейте в этом доме». Вскоре после этого дед Рэд Корн скоропостижно скончался, ему было всего сорок шесть.

— Раньше он ничем не болел, — сказала Рэд Корн. — С ним все было в порядке. Его жена, получив кучу денег, тут же уехала.

Семья была убеждена, что его отравили, но дело никто не расследовал:

— В то время господствовала настоящая круговая порука. Преступления покрывали и сотрудники похоронных бюро, и врачи, и полиция.

Рэд Корн не знала ничего, кроме отрывочных деталей, рассказанных ей родственниками, и надеялась, что я смогу пролить свет на смерть ее деда. После долгой паузы она сказала:

— В «Эпоху террора» убийств было больше, чем считается. Гораздо больше.

В те годы, когда я занимался изучением убийств осейджей, мой маленький кабинет в Нью-Йорке превратился в мрачное хранилище. На полу и полках стопками громоздились тысячи страниц отчетов ФБР, протоколов вскрытий, завещаний и последних распоряжений, фотографий с мест преступлений, стенограмм судебных процессов, экспертиз поддельных документов и отпечатков пальцев, взрывчатых веществ и баллистики, выписок с банковских счетов, свидетельских показаний, признаний, перехваченных тюремных записок, показаний перед большим жюри, отчетов частных детективов и полицейских фотографий. Всякий раз, когда я получал новый документ, например, копию письма Хэйла, показанную мне Рэд Корн, я помечал его индексом и клал на стеллаж (моя жалкая версия системы хранения Гувера). Какими бы гнетущими ни были материалы, любое новое открытие давало пусть даже слабую надежду на то, что удастся заполнить пробелы в истории — те пустоты, где, казалось, не было никаких документальных свидетельств или записанных голосов, а стояла могильная тишина.

Одним из этих пробелов был случай с дедом Рэд Корн. Поскольку его смерть не расследовала полиция, а все основные действующие лица умерли, я не нашел никаких подсказок, за которые мог бы уцепиться. Практически все следы — страсти, потрясения, а возможно, и жестокое насилие, — казалось, были смыты.

Однако наш разговор побудил меня расследовать, возможно, самое загадочное из всех дел — Чарльза Уайтхорна. Преступление, в котором явно прослеживался общий с другими почерк, произошло в мае 1921 года, одновременно с убийством Анны Браун, с чего принято отсчитывать начало четырехлетней «Эпохи террора». Однако на связь Хэйла и его приспешников с гибелью Уайтхорна никогда не было даже намека.

И хотя дело так и не раскрыли, изначально по нему велось тщательное расследование. Вернувшись в Нью-Йорк, я собрал доказательный материал. В одном из постоянно готовых развалиться штабелей папок в своем кабинете я нашел записи частных детективов, нанятых наследниками Уайтхорна после его смерти. По стилю эти отчеты казались надерганными из бульварного романа и пестрели фразами вроде: «Эту наводку я получил от заслуживающего доверия источника» [636] Отчет Финдли, 13 июля 1923 года, FBI. .

Прочтя все, я выписал следующие важные детали:

Живым Уайтхорна последний раз видели 14 мая 1921 года в Похаске. Свидетель заметил его в 8 вечера перед зданием театра «Константин».

Труп обнаружили через две недели — на одном из холмов примерно в миле от центра Похаски.