Дэвид Гранн - Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Агентов натаскивали на новые правила и методики во временном центре подготовки в Нью-Йорке (впоследствии Гувер придал этой программе официальный статус, учредив полноправную академию в Квантико, штат Вирджиния). Все больше и больше сотрудников Бюро обучались методикам, превозносимым директором как «полицейская работа на научной основе», — таким как отпечатки пальцев и баллистическая экспертиза. Одновременно преподавались строгие методы сбора доказательств, чтобы дела не прекращались и не клались под сукно из-за несоблюдения юридических формальностей, как это было с первыми попытками расследований убийств осейджей.

У некоторых агентов, в особенности опытных, Гувер и его предписания вызывали лишь презрение. Один ветеран советовал новобранцам: «Сначала позабудьте обо всем, что вам вбивали в головы в Вашингтоне. А потом выбросьте эти окаянные инструкции» [401] Цитируется в Gentry, J. Edgar Hoover, 170. . В 1929 году один из агентов подал в отставку, сетуя на то, что нововведения направлены «скорее против служащих Бюро, чем против преступников» [402] Цитируется в Powers, Secrecy and Power, 154. .

Случалось, и Уайт был недоволен предписаниями Гувера, но он не мыслил себя вне Бюро, где был участником таких событий, о которых на другой службе и мечтать не мог. Пришлось измениться. Уайт старался аккуратно, без помарок и исправлений, печатать отчеты на пишущей машинке и превозносил преимущества научных методов ведения следствия. Позднее он сменил ковбойскую шляпу на мягкую фетровую, а также по примеру шефа освоил игру в гольф. Перекатывая мячи по безупречной зелени газона в компании могущественных и богатых бездельников, Уайт скоро стал практически неотличим от гуверовских «мальчиков из колледжа».

Осенью 1925 года Уайт попытался убедить Гувера, что собрал достаточно доказательств, чтобы упрятать преступников за решетку. В докладной записке отмечалось, что агент под прикрытием постоянно следит за Хэйлом на ранчо. Давление, которое побуждало скорее покончить с делом, исходило не только со стороны Гувера. За то недолгое время, которое Уайт занимался расследованием, он видел, как вокруг домов осейджей каждую ночь горят огни, как члены племени не отпускают детей в город одних, как все больше и больше местных продают свои дома и переезжают в отдаленные штаты или даже в другие страны, такие как Мексика и Канада (впоследствии одна индианка назвала это «исходом» [403] Мэри Джо Уэбб, интервью с автором. ). Отчаяние осейджей было очевидным, равно как и их недоверие в отношении следствия. Что сделало для них правительство США? Почему они, в отличие от других американцев, вынуждены из своего кармана оплачивать работу министерства юстиции? Почему никто не арестован? Вождь племени сказал: «Я заключил с белым человеком мир и сложил оружие, чтобы никогда больше не брать его в руки, а теперь мне и моим соплеменникам приходится страдать» [404] Osage Chief, 28 июля 1922 года. .

Уайт уже понял, что предвзято настроенные и коррумпированные белые граждане никого из своего круга в убийстве индейцев не обвинят, поэтому он решил изменить стратегию. Нужно было попытаться отыскать новых свидетелей в среде самых одиозных и опасных людей в Оклахоме — отверженных с Осейдж-Хиллз. Судя по сообщениям от агентов и информаторов, таких как Моррисон, можно было предположить, что кое-кто из этих головорезов что-то знает об убийствах. Рассчитывать на то, что они будут меньшими расистами, не приходилось. Тем не менее, поскольку некоторых из них недавно арестовали или осудили за совершение преступлений, в руках у Уайта хотя бы появлялись рычаги для оказания на них определенного давления. Особенно часто всплывало имя одного преступника, отбывавшего в канзасской тюрьме десятилетний срок за грабеж Дика Грегга, бывшего члена банды Эла Спенсера.

Тот как-то сказал агенту Бергеру, что кое-что знает об убийствах, но не хочет никого предавать. В отчете Бергер разочарованно писал: «Грегг стопроцентный преступник и ничего не скажет» [405] Отчет Уайза и Бергера, 12 августа 1924 года, FBI. . Адвокат и опекун Комсток хорошо знал отца Грегга и консультировал всю семью по правовым вопросам. Гувер все еще не доверял Комстоку, однако именно тот использовал свои связи, чтобы убедить молодого преступника (ему было 24) сотрудничать с Бюро.

Наконец с Греггом встретился сам Уайт. Он всегда фиксировал в уме приметы преступника, чтобы лучше его запомнить — умение, приобретенное еще во времена службы на Фронтире, когда ни фотопортретов арестованных в анфас и профиль, ни отпечатков пальцев еще не было. Когда несколько десятилетий спустя Уайта попросили описать Грегга, он ответил с замечательной точностью: «Очень невысокий, ростом около пяти футов шести дюймов и весом примерно сто двадцать пять фунтов, белая кожа, голубые глаза, светло-каштановые волосы. Довольно приятной наружности» [406] Уайт Гроуву, 23 июня 1959 года, NMSUL. . По словам прокурора, однако, привлекательная внешность была обманчива, за ней скрывался «холодный, жестокий и расчетливый преступник» [407] Досье преступника Дика Грегга, 9 января 1925 года, KHS. , готовый «без колебаний совершить убийство». Однако, по мнению Уайта, Грегг принадлежал к той категории правонарушителей, которые по своей сути не были плохими, а при наличии надлежащего образования могли бы даже «добиться успеха» [408] Уайт Гроуву, 23 июня 1959 года, NMSUL. .