Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Предложенное Б. Клинтоном содействие в урегулировании, как бы благопристойно это ни звучало, было неприемлемо для России как великой державы, а напротив, перекликалось с позицией режима А. Масхадова о «готовности Чечни к переговорам с Россией в любое время, если они будут проходить под наблюдением ОБСЕ или другой международной организации».

Нереально было ждать отказа Запада от включения в том или ином виде формулировки о Чечне в текст заключительного документа. Альтернативой был бы провал саммита с возложением ответственности исключительно на Россию. Пункт 23 по Северному Кавказу, появившийся в результате долгих споров, выглядел в целом приемлемо. С учетом того, что согласованная формулировка в течение продолжительного времени была предметом различных толкований и дальнейших шагов, она заслуживает того, чтобы воспроизвести ее полностью:

«В связи с последними событиями на Северном Кавказе мы подтверждаем, что мы полностью признаем территориальную целостность Российской Федерации и осуждаем терроризм во всех его формах. Мы подчеркиваем необходимость уважения норм ОБСЕ. Мы согласны, что в свете гуманитарной ситуации важно облегчить трудности гражданского населения, включая создание подходящих условий международным организациям для оказания гуманитарной помощи. Мы согласны, что политическое урегулирование необходимо и что содействие ОБСЕ могло бы внести вклад в достижение этой цели. Мы приветствуем желание. ОБСЕ содействовать в восстановлении политического диалога. Мы приветствуем согласие Российской Федерации на визит действующего председателя. Мы поддерживаем существующий мандат группы содействия ОБСЕ в Чечне (которая в 1997 году выехала из Грозного и находилась в Москве. — В. Г.). В этой связи мы также приветствуем желание Российской Федерации усилить те мероприятия, которые внесут вклад в создание условий для стабильности, безопасности и экономического процветания региона».

Уже по «горячим следам», сразу после завершения саммита в Стамбуле указанный пункт заключительного документа получил самые различные трактовки. Российские официальные лица подчеркивали безоговорочное признание ОБСЕ территориальной целостности РФ и необходимости борьбы с терроризмом, гуманитарный аспект возможного международного содействия. Западные политики в свою очередь выделяли необходимость политического урегулирования, желание ОБСЕ содействовать восстановлению политического диалога.

Работа по подготовке и в ходе самого совещания выявила разногласия в подходах российских дипломатов, подчеркивавших опасность международной изоляции России, и военных, которые указывали на недопустимость интернационализации конфликта на Северном Кавказе, настаивали на резкой реакции против любой критики действий федеральных сил в Чечне и даже неподписании итогового документа в случае включения в него пункта о ситуации на Северном Кавказе. Несмотря на опровержения, межведомственные перепалки относительно путей решения вышеуказанной дилеммы продолжались вплоть до завершающей фазы совещания в Стамбуле. Возобладала линия МИД РФ, который исходил из того, что заключительный документ не ущемляет суверенные права России, не содержит каких-либо нападок на нашу страну или осуждения действий федеральной группировки сил, не выражает озабоченности положением на Северном Кавказе, не говорит об опасности «гуманитарной катастрофы». Не прошли предложения К. Воллебека об открытии стационарной миссии ОБСЕ в Ингушетии и немедленной отправке делегации организации в Чечню для политического участия, посредничества в решении чеченского конфликта.

На тот момент это было действительно так, однако аналитики не исключали возможную эскалацию международных призывов к переговорам с «законно избранными властями Чечни».

Подписанные в Стамбуле документы — Хартия европейской безопасности и адаптированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) — содержали ряд принципиальных для России моментов, за которые последние два года приходилось бороться.

Так, в хартии по настоянию Москвы указывалось, что ОБСЕ является основной организацией по мирному урегулированию споров в регионе и главным инструментом в области раннего предупреждения, предотвращения конфликтов, урегулирования кризисов и постконфликтного восстановления. США и ряд других западных стран с использованием своего «косовского опыта» настаивали на том, чтобы наряду с ОБСЕ был бы упомянут и Североатлантический альянс. Подтверждение основополагающей роли Устава ООН, который страны Запада все чаще стали «забывать» или игнорировать, крайне важно для России с учетом имеющегося у нее в Совете Безопасности ООН права вето. Сохранившийся консенсусный порядок принятия решений в ОБСЕ также ставил хоть какой-то международно-правовой заслон односторонним действиям Запада по вмешательству во внутренние дела суверенных государств под предлогом «защиты прав человека» и необходимости осуществления «гуманитарных интервенций».