Илья Репин - Мысли об искусстве [litres]

В картинах – нужны фоны, нужны пространства для отдыха глаз и для простора главных фигур.

Некоторые, особенно молодые парни, даже не будучи пьяными, нарочито притворялись такими – до «положения риз». Это, оказывается, поднимало их в общественном мнении деревни; да, во всяком обществе свое общественное мнение: значит, есть на что пить; значит, не дурак, может заработать.

Но ведь еще в юности мы учили, что три великие идеи заложены в душу человека: истина, добро и красота.

Искусство создают люди, надеющиеся создать искусство.

Невозможно, чтобы европейски образованный человек искренне стоял за нелепое, потерявшее всякий смысл самодержавие; этот допотопный способ правления годится только еще для диких племен, неспособных к культуре.

Искушение жизни очень часто повторяется то в большей, то в меньшей мере и с обыкновенными людьми, на самых разнообразных поприщах. Почти каждому из нас приходится разрешать роковой вопрос: служить Богу или мамоне? Христос до такой степени отрекался от личных привязанностей и от всех земных благ, что, вы знаете, когда родная мать пришла однажды искать Его, Он сказал: «У Меня нет матери, у Меня нет братьев».

Пишу вам, как обещал, свои мимолетные думы об искусстве, без всякой тенденции, без всякого пристрастия.

Уже на вокзале в Петербурге, случайно развернув фолианты «Русского художественного архива», я приковался к «Распятию». Фототипия, очевидно, с рисунка сепией, исполненного с такой силой, с таким мастерством гениального художника, с таким знанием анатомии! Энергия, виртуозность кисти… И на этом небольшом клочке фона так много вдохновения, света, трагизма! Руки Христа крепко заколочены большими гвоздями; тощая грудь от последнего вздоха резко обнаружила линию реберных хрящей; голова закинулась и потерялась в общей агонии тела. Еще мгновение – и надвигающаяся полосами тьма покроет это страшное страдание… Боже, сколько экстаза, сколько силы в этих тенях, в этих решительных линиях рисунка! Кто же это? Кто автор?.. Вглядываюсь во все углы рисунка, мелькнула иностранная подпись. Конечно, где же нам до этого искусства. Надеваю пенсне – C. Вrullof.

Так это Брюллов [27] Карл Павлович Брюллов (1799–1852) – русский живописец, монументалист, акварелист, представитель классицизма и романтизма. Рисунок о котором пишет Репин, называется «Последний вздох Христа на кресте»; выполнен он не сепией, а графитным карандашом и акварелью в Италии в 1830-х гг. (Ныне находится в Третьяковской галерее). Фототипическая репродукция рисунка была приложена к первому выпуску «Русского художественного архива» за 1892 г. ! Еще так недавно у меня был великий спор в защиту этого гиганта.

Брюллов блестяще завершал весь цикл европейского идеализма, воспитанного великим Ренессансом искусства. Его триумф был беспримерный по своему грандиозному подъему эклектического торжества всех академий Европы.

Ветреная страстная любовница этого маэстро – слава – по смерти его быстро изменила ему. Давно ли она провозгласила его величайшим гением, давно ли имя его прогремело от Рима до Петербурга и затем громко прокатилось по всей Руси великой?

Восьмилетним ребенком за тысячу пятьсот верст от столицы, в пятидесятых годах, еще до железных дорог, в полуграмотной среде – я уже знал это имя и много легенд про живопись этого гения. В шестидесятых годах на лекциях словесности в Академии художеств профессор Эвальд [28] Эдуард Федорович Эвальд (1833–1892) – известный российский педагог, преподаватель русского языка и словесности. еще увлекал, полный восторгом, всю аудиторию, описывая «Последний день Помпеи. Но не прошло и десяти лет, как мания свержения авторитетов, охватившая, как поветрие, русское общество, не пощадила и этой заслуженной славы. Причины были уважительные: к этому времени у нас проявился вкус национальный; общество жаждало правды выражения, искренности вдохновения художников и самобытности; малейшая традиция общеевропейской школы итальянизма претила русскому духу.