Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Позднее ему пришлось еще раз доказать свою стойкость. Это было уже не в Южной, а в Северной Америке. Во время предвыборной поездки по штату Мичиган его встретили в ряде городков далеко не дружелюбно.

Большое место в биографии было отведено поездке господина Никсона в СССР в 1959 году. Две страницы занимал снимок — Никсон на Американской выставке в Москве, в Сокольниках. В образцовой кухне выставочного американского дома он, как гласит подпись, просвещает слушателей «относительно новых фактов о Соединенных Штатах Америки и о капитализме». При этом восхвалялись смелость и блестящее ораторское мастерство Никсона.

Какие же, однако, «новые факты» приводил господин Никсон в момент, изображенный на снимке? Вот как ответил на это один американец:

— Я видел фильм об этой беседе. Знаете ли вы, что говорил он, направляя палец в собеседников? Он говорил: «Дайте же мне хоть несколько слов сказать…»

А можно ли было верить американцу, на которого я ссылаюсь? Под хохот толпы это рассказал на одном из предвыборных митингов Джон Кеннеди.

Американские газеты обычно не печатают предвыборных выступлений кандидатов, хотя ими вполне можно было бы заполнить всю газетную площадь. Никсон произнес 180 больших речей и множество малых. Но даже если бы газеты пожелали напечатать все это, читатель не стал бы затруднять себя: речи кандидатов удивительно однообразны. Арт Бухвальд, лучший из американских газетных юмористов, рассказал об этом так. Один корреспондент спрашивает другого:

— Марк, а что сказал Никсон в Ла-Кроссе?

— То же самое, что в Кливленде.

— Я не был в Кливленде.

— Но ты же был в Филадельфии?

— Да.

— Так вот, он сказал в Ла-Кроссе то же, что в Кливленде, и то же самое, что в Филадельфии.

— Сколько народу, по-твоему, вышло встречать его в Рочестере?

— Я проверял. Четыре процента. Еще четыре процента остались дома, так как они — за Кеннеди. А девяносто два процента населения отправились охотиться на уток.

— По-моему, в аэропорту в Денвере его ожидало человек двести.

— Его ожидали сто двадцать человек. Остальные восемьдесят ждали самолет на Сан-Луис…

В речах Кеннеди было больше разнообразия и юмора. Позднее Никсон, решив, что юмор не повредит и ему, нанял для сочинения острот комика телевидения Джека Паара.

Предвыборные речи американских политических деятелей сводятся к нескольким стандартам. На эту тему составлен даже полушутливый путеводитель с пояснениями.

Вот кандидат выступает перед ветеранами:

— Я горжусь тем, что присутствую здесь, среди моих бывших товарищей по оружию. Я не занимал в армии высоких постов, но понимаю мысли и чувства простого солдата.

Так говорит кандидат, вся военная карьера которого состояла в закупках продовольствия для армии.

Речь перед фермерами:

— Мой дедушка Ричард имел небольшую ферму, как и многие из вас. Немало дней я провел там, познавая тяжелый труд за плугом.

На самом деле знакомство оратора с сельским хозяйством ограничивается тем, что однажды он неплохо провел отпуск в деревенской гостинице, играя в карты с приятелями.

Речь перед собранием членов профсоюза:

— Я счастлив присутствовать здесь, в среде рабочих. Я горд тем, что в моем кармане лежит членская книжка одного из великих профсоюзов нашей страны!

Так говорит он и действительно извлекает из кармана книжку почетного члена профсоюза каменщиков, полученную за речь при закладке первого кирпича нового здания в каком-то захудалом городке.

Завоевав подобным способом аудиторию, оратор разглагольствует о «маленьком человеке», «простом человеке», «мелком предпринимателе». Затем наклеивает несколько ярлыков’ на своих политических противников и сдабривает все это набором стереотипных возгласов…

Третьего ноября, незадолго до дня выборов, я пошел на большой митинг. Был хмурый, ветреный день, темные тучи неслись с океана. На Тридцать четвертой улице толпа казалась лишь немного гуще обычной. Репродукторы разносили чью-то речь, и время от времени ее прерывал протяжный звук «а-а-а», исторгаемый в знак одобрения сотнями глоток.

Я стал протискиваться к трибуне, установленной напротив универмага Мейси. Над ней рвались на ветру огромные связки неярких воздушных шаров. Толпа, окружавшая трибуну, размахивала щитками с портретами республиканских кандидатов. Низко пролетел самолет, белые хлопья листовок стали оседать на улицу, на крыши.

Выступал Никсон. Похудевший, темный от загара, он выкрикивал что-то, но разобрать слова было почти невозможно: то и дело свистели полисмены, регулирующие движение на торговом перекрестке. Поток покупателей, толкая слушателей острыми углами коробок, шурша пакетами, прорывался сквозь толпу. Такой же поток двигался навстречу, к стеклянным дверям универмага.