Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Но огромная, мечом скроенная мировая держава арабов не имела запаса прочности. Ахмед ибн-Тулун, наместник Миера (так стали называть Египет арабы), объявил себя самостоятельным халифом. И, разумеется, позаботился о том, чтобы его столица не выглядела беднее Багдада. Мечеть ибн-Тулуна и по сей день остается самой большой на берегах Нила.

Войска египетских халифов, сменявших друг друга в дворцах ал-Фустата, держали в страхе ближайших соседей. Но однажды им самим пришлось отступать с большой поспешностью. Случилось это летом 969 года, когда вторгшиеся в Египет войска полководца Джаухара ас-Сикили разбили защитников города в битве у пирамид.

Защищали ал-Фустат мусульмане, считавшие себя правоверными из правоверных. А кем были пришельцы? Мусульманами, убежденными, что именно они, а не кто-либо другой являются истинными последователями пророка: к этому времени в исламе появлялись различные секты и направления.

В битве под пирамидами победили последователи крупной мусульманской секты исмаилитов, обосновавшихся на побережье Африки. К северо-востоку от ал-Фустата они заложили новую столицу. Ее название происходит от арабского слова ал-Кахира — «победоносная». С годами на разных языках оно зазвучало по-разному: на итальянском — Каиро, на французском — Кэр, на русском — Каир.

Мечеть ал-Азхар была одним из первых зданий в новой столице. Вскоре она стала мусульманским университетом.

Двор мечети — как сохранившийся уголок арабского средневекового города. В тени колоннад, на коврах, застлавших мраморный пол, в окружении слушателей восседали седобородые старцы. Сидя на циновках, студенты мерно раскачивались, повторяя, видимо, слова старцев, перед которыми на низеньких кафедрах лежали святые книги.

Студенты-богословы должны наизусть знать Коран. А ведь это сто четырнадцать глав, шесть тысяч двести двадцать пять стихов.

В Коране собраны записи речей и проповедей Мухаммеда, его «пророческие откровения». Само слово «коран» означает «чтение» или «чтение вслух». Старцы, восседавшие на коврах во дворе мечети ал-Азхар, были учеными толкователями Корана. Но неужели обучение в древнейшем мусульманском университете сводится только к постижению премудростей святой книги?

Доктор посмотрел на меня с сожалением:

— Ал-Азхар стар, но готовит-то он служителей ислама в атомный век. Да, они изучают Коран, сидя на циновках, так же как сидели студенты во времена крестовых походов. Однако эти парни знают иностранные языки, отлично разбираются в политике и спорят о марксизме.

Университет, сказал доктор, готовит не только служителей для мечетей. Там, где ислам — государственная религия, он основа обучения в школе. И в суде никакой судья не решит дела вопреки духу и букве Корана. Вот ал-Азхар и выпускает, кроме будущих служителей культа, также учителей арабского языка, историков, администраторов, юристов, медиков… Его новые факультеты оборудованы вполне современно. Некоторые студенты проводят в ал-Азхаре двенадцать, пятнадцать, а то и двадцать лет, тогда как в другом, светском, Каирском университете сроки обучения близки к европейским.

Преподаватели ал-Азхара обучают представителей чуть ли не шестидесяти стран. Сюда приезжают суданцы и пакистанцы, нигерийцы и афганцы, черные мусульмане, белые мусульмане, желтые мусульмане, подданные королей и даже наши сограждане из республик Средней Азии.

На земном шаре несколько сот миллионов мусульман. Ал-Азхар, крупнейший в мире мусульманский университет, рассылает своих питомцев по всем странам ислама.

Каир лежал внизу в дымке знойного полдня.

Даже сюда, в высоту, к стенам цитадели, долетал многоголосый слитный гул города. Каир был все еще непонятным, но уже не чужим. Это был знакомый, к которому испытываешь расположение и хочешь сойтись поближе, чтобы лучше узнать его.

В полуденный час цитадель, занявшая плоскогорье над Каиром, была пустынна. Я присел в тень стены, разглядывая желто-белый город, отражающий солнечный свет.

Сколько же видел Каир за долгую свою жизнь!

Идут столетия… Мало-помалу пески засыпают полузабытые древности Египта, изрядно разрушенные во времена распространения христианства. У арабов средневековья своя культура и свои святыни. Камни из развалин Мемфиса они свозят на стройки дворцов и мечетей.

Растет, богатеет Каир, становится огромным для средневековья городом, где дома поднимаются на пять-шесть этажей, множество караван-сараев дают пристанище купцам со всего света, двадцать тысяч лавок завалены товарами, а минаретов над оживленными улицами поднимается столько, что их невозможно сосчитать.