Александр Тарасов: Пусечки и левенькие: любовь зла

Самих пусечек, я готов допустить, используют втемную. Ну верят они во всё, чего наслушались от «Войны» и Пети Верзилова! Вполне возможно. Впечатления Симоны де Бовуар ни одна из пусечек не производит. Зато Надя Толокно настойчиво вызывает в памяти Багиру. Кто постарше, помнит такую знаменитую советскую хиппи. Между прочим, тоже не чужда была искусству. Стихи писала [40] Забриски Rider . № 16. С. 86–93. . Выбросилась из окна. С диагнозом Багиры всё было понятно.

Одно другого, впрочем, не отменяет: можно быть, как Багира – и в то же время вполне сознательно пытаться «раскрутиться» за счет квазиполитического скандала. Вот Дмитрий Пименов же попытался прославиться, взяв на себя ответственность за взрыв бомбы в торговом центре под Манежной [41] http://artprotest.org/index.php?option=com_content&view=article&id=3028&chtoto=1999-&catid=4&2011-03-04-14-58-14&ordering2=4 ; Коммерсант . 2.09.1999 ( http://kommersant.ru/doc/224769 ). . ФСБ, правда, быстро во всем разобралась – и даже в больницу Пименова не определила. Но ведь делом-то пусечек не ФСБ занимается, сами они не в «Лефортово» сидят, и даже, смешно сказать, половина группы до сих пор «не установлена» (это приблизительно как если бы половина членов ГКЧП осталась неустановленной!).

Но вообще пусечки на правильном пути: они уже регистрируют свое имя как торговую марку – потому что это имя уже попытались зарегистрировать на себя какие-то ушлые киношники [42] http://marker.ru/news/521273 ; http://8tv.ru/?id=12&hotnews=11549 . Всё. Продаваемость обеспечена .

Должны ли левые спасать репутацию РПЦ?

Разумеется, нет. Настоящие левые, естественно – атеисты. «Теологии освобождения» как течения внутри РПЦ нет, и не предвидится. Да даже и в Латинской Америке не марксисты вдруг прониклись симпатиями к католицизму, а наоборот – часть священников, несмотря на репрессии со стороны Ватикана, сэволюционировала к марксизму.

РПЦ все последнее время активно занимается тем, что сама наносит удар за ударом по своей репутации. И в этом святом деле пусечки – незначительный эпизод (как бы его ни раскручивали СМИ). Уже упомянутые экономические дела РПЦ – захват музейного имущества и самих музеев (а также и всякой другой недвижимости ) – наносят репутации церкви куда больший ущерб.

И вести себя по-другому РПЦ не может . Потому что церковь, помимо прочего, еще и огромный хозяйственный механизм , экономический субъект, корпорация. Как всякая другая экономическая корпорация, РПЦ функционирует в условиях товарно-денежных отношений и рыночного хозяйства. Как всякая корпорация, она обречена на расширение и экспансию (иначе она проиграет в конкурентной борьбе другим корпорациям).

Но РПЦ еще и мечтает получить (де-факто она к этому уже близка) статус государственной церкви – с соответствующими экономическими преференциями. В обмен на идеологическое освящение режима и строя, конечно. То есть церковь мечтает о возвращении цезарепапизма . Действительно, давайте вспомним, в каких исключительных условиях находилась православная церковь до революции. Когда Петр I конфисковал церковные земли, церковь, как обнаружилась, была крупнейшим собственником – у нее было отобрано 8,8 млн десятин [43] Русское православие: вехи истории. М., 1989. С. 534–535. и 2 млн 60 тыс. крепостных [44] Там же. С. 547. . Когда Екатерина II окончательно экспроприировала все церковное имущество, государство получило от этого доход в 1,5 млн рублей ежегодно (это в ценах 1764 года!) [45] Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1988. С. 202. . Став частью государства, церковь перешла формально на казенный кошт – и в 1914, например, году на содержание духовенства и церковного аппарата, было потрачено 70,9 млн рублей [46] Церковь в истории России. Критические очерки. М., 1967. С. 262. . Но ведь при этом никто не отменял собственные доходы церковников – от треб, продажи православной атрибутики и сборов на церковные нужды с приходов. По расчетам Н.М. Никольского, доля государственных пособий в общем доходе православной церкви составляла в 1900-е годы не более 18–19 % [47] Никольский Н.М. Указ. соч. С. 407. . Кстати, у церкви конфисковали не все земли: в конце XVIII века только в 29 губерниях в руках у церковников оставалось 700 тыс. десятин земли [48] Русское православие: вехи истории. С. 548. . При этом, как всякий арендатор, церковь в рыночных условиях имела, естественно, статус экономического агента (вернее, многих агентов – по числу приходов), и в результате к следующей национализации у нее в руках оказалось 8 млн 275 тыс. десятин земли (то есть церковь почти вернула себе все, что «национализировали» Петр и Екатерина!), а также 424 476 млн рублей капитала, 84 завода, 1816 доходных домов и гостиниц, 436 молочных ферм, 603 скотных двора и конюшни, 311 пасек [49] Зыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ в Советской России. М., 1975. С. 94. . То есть, с одной стороны, церковь содержалась государством – как государственный институт (де-факто министерство), а с другой стороны, церковь и сама получала немалые доходы. Вот к этому исключительному положению и мечтает вернуться РПЦ [50] И даже выкатывает «пробный шар» насчет десятины : http://www.interfax.ru/society/news.asp?id=244282 ; http://pik.tv/ru/news/story/36576-chaplin-za-vvedenie-cerkovnoy-desiatini ; http://www.newsland.ru/news/detail/id/951815/ .