Александр Тарасов - Написанное болью

И тихий, далекий от политики и совсем не революционно настроенный поэт Бершин не выдержит и выкрикнет: "Моя цивилизация, Мартин, - это Пушкин и Мандельштам, Блок и Ахматова. Моя цивилизация - Чехов и Толстой, Левитан и Шагал. Моя цивилизация - это добро и зло нараспашку, слитые воедино, как и быть должно. Это щемящая музыка - от молдавской и еврейской до грузинской и русской. Это февральский снег. Это побагровевшая на свежих утренниках рябина. Это Невский проспект и Арбат, Дерибасовская и тираспольские набережные. Это Волга и Днестр. И я из этой цивилизации никуда не выпадал, Мартин. А современные телефоны, автомобили, отели, биржи, унитазы - это не цивилизация. Современное оружие - с лазерным наведением, сплошь компьютерное - не цивилизация. Видел бы ты, как "цивилизованно" оно стирает с лица земли целые города. Это не цивилизация. Это - безумие" (с. 180).

Молодец Бершин. Хорошо написал. Я сам готов подписаться под каждым словом. Цивилизация, вершиной которой являются Пушкин, Блок, Мандельштам, Чехов и Толстой, действительно, несовместима с "цивилизацией", вершиной которой являются вещи - телефоны, автомобили, отели, биржи и унитазы. Это - антагонистическое противоречие.

И трагедия, описанная Бершином в книге "Дикое поле", была лишь внешним проявлением этого антагонизма. Те, для кого главным в жизни были унитазы и автомобили, силой оружия навязывали свою "цивилизацию" тем, для кого главным были Пушкин и Чехов. Мелкие буржуа осуществляли последнюю стадию своей мелкобуржуазной контрреволюции , контрреволюции, начатой еще Сталиным.

Собственно, и советская бюрократия, и советские интеллектуалы принадлежали к одному классу - классу служащих . И те, и другие исповедывали мелкобуржуазные ценности. В советском обществе они были классом привилегированным , имевшим возможность перераспределять (законно и незаконно) в свою пользу часть прибавочного продукта, присваивавшегося себе суперэтатистским государством. Отсюда и трогательное единство между советскими интеллектуалами и советской "номенклатурой", бюрократией: везде вождями мелкобуржуазной антикоммунистической оппозиции в эпоху "перестройки" оказывались именно высшие представители официальной советской бюрократии. А все дело в том, что их объединяла любовь к унитазам : эти две группы виртуальной мелкой буржуазии одинаково сильно хотели стать буржуазией не виртуальной, а реальной .

А буржуазии культура, собственно говоря, не нужна . Это хорошо показал пример быстрого и эффективного развития США в XIX-XX вв., пример страны, которая по сравнению со Старым Светом была форменной культурной пустыней . Можно даже сказать: наоборот, именно потому Америка и преуспела в своем экономическом и военном развитии, что не обременяла себя "излишней" культурой - со свойственными этой культуре сомнениями и рефлексиями, мучительными этическими, философскими и эстетическими поисками. В советский период, в эпоху "оттепели", об этом очень убедительно написал в блестящей (видимо, чудом увидевшей свет в 1967 г.) книге "Суд Линча" Виктор Эдуардович Петровский. Петровский, правда, полагал, что это - чисто американская специфика, извращение, существующее только в США. Последующая история - и в частности, отраженная в книге Бершина - показала, что Петровский ошибался. Буржуазия везде одинакова . И везде одинаково отвратительна.

Тот же Петровский в своей книге очень убедительно показал, что никакого принципиального разрыва между либерализмом и фашизмом нет, коль скоро и тот, и другой в качестве своей массовой базы имеют мелкого буржуа , ограниченного, эгоистичного, проникнутого предрассудками, не способного к самостоятельному и тем более к научному мышлению. И дело лишь во внешних обстоятельствах : сытый, благополучный и не испытывающий чувства тревоги буржуа - либерал; голодный, неблагополучный и испуганный - фашист. Петровский, правда, показывал это на примерах виджилянтов, Американского легиона и Ку-Клукс-Клана, опять-таки полагая, что подобное явление присуще только Америке. Сегодня мы можем констатировать, что и в этом отношении он был не прав. Природа мелкой буржуазии одинакова для всех стран. "Средний класс" везде является естественным источником фашизма.

Америка лишь, как страна, не знавшая феодализма, продемонстрировала это в чистом виде , раньше прочих и с предельной обнаженностью.