Дмитрий Пучков - Пенсионная реформа и рабочее время

М. Попов: Если такие темпы сохранятся, Корея догонит страны с непродолжительным рабочим временем.

А. Золотов: А в странах-лидерах в этом отношении наблюдается иная картина. Рабочее время сокращается, так как численность работников уменьшается медленнее, чем снижаются суммарные затраты труда в производстве. Это типично для Германии, Нидерландов, Франции и т. д.

М. Попов: Все это, конечно, интересно. Но нам интереснее, как обстоят дела в России.

А. Золотов: В России общий фонд рабочего времени в производстве последние десятилетия тоже уменьшался. И не только в 1990-е годы, когда объем промышленного производства упал вдвое, но и после 2000 года, при параллельном увеличении объема выпуска. Это можно объяснить повышением производительности труда или лукавой статистикой.

М. Попов: Скорее всего, имеет место и то и другое.

А. Золотов: Значит, без повышения производительности не обошлось, как и в развитых странах. А вот численность занятых в производстве, в том числе машиностроении, уменьшалась быстрее, чем фонд рабочего времени.

М. Попов: Значит, в отличие от стран-лидеров продолжительность рабочего времени в производстве России имела тенденцию к росту.

А. Золотов: Именно так. Между тем в развитых странах сокращение фонда рабочего времени отчасти использовалось для сокращения рабочего времени каждого работника. Это позволяло работникам повышать свой квалификационно-образовательный уровень, отдыхать, участвовать в общественных делах и тем самым входить в производство в качестве более развитых производительных рабочих. Поэтому сокращение рабочего времени в расчете на каждого работника — не просто возможность, а объективное требование современных производительных сил. Если мы хотим, чтобы производительные силы развивались, нужно сокращать рабочее время. Если нет, можно сокращать работников быстрее, чем сокращается фонд рабочего времени, и все больше их нагружать. Но в конце концов источник для роста общественной производительности труда будет подорван. Можно ставить новые станки, но работникам будет некогда их осваивать и думать, как работает оборудование. Если они станут работать бездумно, будьте уверены, загубят всю новую технику. И это не их вина. Удлиняя рабочее время, работодатели лишили рабочих возможности с этой новой техникой ознакомиться, освоить ее, подняться на высоту требований новых технологий. Это — тупиковый путь, он незакономерен.

М. Попов: В некоторых случаях такой вариант неизбежен. Скажем, в СССР перед войной что происходило? В 1940 году перешли с семичасового рабочего дня на восьмичасовой, нужно было увеличить ресурс труда, чтобы резко нарастить выпуск военной продукции. Началась война, десятки миллионов людей мобилизованы. Как это компенсировать, каким повышением производительности? Повышали, и очень быстро, как мы знаем. Но отток работников нельзя было компенсировать и без увеличения продолжительности рабочего времени. Люди часто спали у станков, такой трудовой порыв.

А. Золотов: Это война, чрезвычайная ситуация. Как только она закончилась, время сверхурочных резко уменьшили. Сталин начал думать о сокращении рабочего дня до шестичасового, в перспективе — до пятичасового. Российские же капиталисты в мирное время удлиняют рабочее время для увеличения прибыли. Дошло до того, что в рабочие мало кто хочет идти. Капиталисты оказались у разбитого корыта, а Прохоровы тут как тут: «Давайте 60-часовую рабочую неделю и 12-часовой рабочий день!» Законодательно это не прошло, но практика удлинения рабочего времени процветает. Вот и появляются прогнозы, что к 2030 году российской экономике будет не хватать 3 миллионов рабочих.

М. Попов: Давайте отметим, что от бесконечных переработок страдают не только рабочие, но и врачи, учителя, банковские служащие и т. д. Это общая проблема.

А. Золотов: Конечно. Продолжительность рабочего времени промышленных рабочих всегда определяла продолжительность рабочего времени в непроизводственной сфере. Если первая растет, начинает расти и вторая. Когда, например, университетские преподаватели жалуются на рост учебной нагрузки, им отвечают: «А знаете, сколько работают в промышленности?»

М. Попов: Кстати, давайте рассмотрим, как меняется фонд рабочего времени в непроизводственной сфере. Это время, высвобожденное из производства. В таком качестве В. Я. Ельмеев включал его в состав свободного времени общества — времени для деятельности, непосредственно связанной с развитием человеческих способностей и представляющей простор для их реализации. Несмотря на это, для работников непроизводственной сферы время их регламентированного труда — рабочее время.