Роберто Савьяно - Ноль ноль ноль

10 августа 2012 года. Сандра Авила Бельтран экстрадирована в Соединенные Штаты, где ей предъявляют обвинение в наркоторговле. Но в конце процесса появляются и другие обвинения, в том числе – что она снабдила деньгами своего спутника жизни Тигре, чтобы тот смог избежать ареста. Ее приговаривают к 70 месяцам заключения – почти весь этот срок она уже отсидела до этого в Мексике. После того как Рейна погашает остаток своего долга перед американским правосудием, ее депортируют в Мексику – а там немедленно переводят в тюрьму в штате Наярит. На родине Рейну сейчас ожидает новый процесс по обвинению в отмывании денег. Есть еще история про очень своеобразный рецепт.

“Тео привозил мне трупы. К его приезду у меня уже все было готово: баки, вода, пятьдесят кило каустической соды. И еще латексные перчатки и противогаз. Я наливал в баки двести литров воды, добавлял два мешка каустической соды и ставил на огонь. Когда смесь закипала, раздевал трупы и кидал их туда. Время варки – часов четырнадцать-пятнадцать. Бывает, что под конец процедуры остаются одни только зубы, но от них нетрудно избавиться”.

Автор этого рецепта – Сантьяго Меса Лопес, неслучайно прозванный Посолеро от слова “посоле”, как называется популярный мексиканский суп с тушеным мясом. Много лет Посолеро входил в список двадцати самых разыскиваемых преступников, составленный ФБР, и вот в январе 2009 года его арестовали. Он признался, что растворил триста трупов членов соперничающей группировки. Тихуанский картель платил ему шестьсот долларов в неделю. Поставлял трупы и расплачивался Теодоро Гарсия Сименталь, Тео, главарь одной кровавой банды, связанной с Тихуанским картелем.

“Но женщин – никогда. Только мужчин”, – уточнил Посолеро под конец допроса.

Истории, истории, истории – они не дают мне покоя. Истории о людях – жертвах и палачах. Истории, которые журналисты хотели бы поведать миру, но порой падают под их весом. Как Владимир Антуна Гарсия, превратившийся в призрак самого себя. Исхудавший, с преждевременно побелевшими висками и щетиной, которая отрастала уже за полдня. Он то набирал вес, то терял, тело пошло вразнос: две ножки-палочки и торчащий живот. На вид – типичный наркоман. Таковы последствия его работы, потому что Владимир умел рассказать и умел докопаться до сути, а это для такого места, как Дуранго [105] Штат на севере Мексики, особенно сильно затронутый войнами наркокартелей. , – нелегкое занятие. Он прополз вдоль худших сточных канав, куда стекаются истории – истории о дерьме и власти. Но потом случается так, что эти истории начинают грызть тебя изнутри, ты борешься с омерзением, и когда тебе больше нечего ему противопоставить – срываешься и принимаешься искать смысл где-нибудь еще. Виски и кокаин казались неплохим выходом. Но Владимир решил завязать, он хотел вернуть себе репутацию одного из лучших журналистов Дуранго. Он привел себя в пристойный вид и устроился убирать грязную посуду со столов в одной забегаловке в центре. Мальчик на побегушках. Так себе работенка, но только не для Владимира, который благодаря своим историям обнаружил, как шатки границы человеческого достоинства. Одновременно он искал возможность вернуться в журналистику. Но редакторы и слышать о нем не желали – больно уж ненадежен, больно уж дурная о нем слава. Когда-то он, конечно, был талантливым журналистом, но вдруг его снова застукают лицом в салате и с припудренными кокаином ноздрями? Для тех, кто хоть раз видел тебя пьяным и обдолбанным, ты навсегда останешься пьяницей и наркоманом. Однако появилась в Дуранго некая новая газета, El Tiempo , которую издавал Виктор Гарса Айяла. Газета переживала не лучшие времена, и, может быть, криминальные истории, до которых так охоча публика, смогут поправить дело. И вот Гарса решил принять Владимира на работу и поручить ему криминальную хронику, но на всякий случай отправил этот раздел на самую последнюю страницу, чтобы невзначай не запятнать приличные передовицы, которыми так дорожил. Так всегда и бывает. Если убит судья или кого-то взорвали в автомобиле, криминальной хронике отводят почетное место. В противном случае ее ссылают на задворки. Но для Владимира это было неважно – главное, что он снова мог писать, и писать о картелях, о “Сетас”. Избегая лишнего шума – по крайней мере поначалу. Но в один прекрасный момент газету в киосках начинают продавать перевернутой: последней страницей вверх. И продажи взлетают до небес.