Юрий Поляков - Желание быть русским

– Это все Гамсахурдия и Шеварднадзе, белый лис. Теперь все будет иначе!

Вернувшись в Москву, я увидел по телевизору страшные кадры погрома Цхенвала, гибель осетин и наших миротворцев. Вот и думаешь порой: а может, лучше пусть будет один большой добродушный дракон, чем дюжина его агрессивных обрубков? Впрочем, разве история когда-нибудь спрашивала у людей, куда ей скакать и где опускать свои копыта…

Учитывая явное или скрытое стремление этносов к самоопределению, власть в любой многонациональной стране ведет с этническими группами, ее населяющими, сложную административную и культурно-политическую игру, иногда тонкую, многоуровневую, а иногда грубую, жесткую, даже свирепую, доходящую до геноцида, как с армянами на землях Османской империи или с евреями в Третьем рейхе. Вы удивитесь, но еще во второй половине 19 века мировое сообщество призывало Россию учиться у Германии, как надо эмансипировать евреев. Более того, когда началась Первая мировая война, правительству своих подданных-иудеев приходилось из зоны боев на Западном фронте переселять в города Сибири и Урала. Нет, власть не опасалась за их жизнь, ее пугали симпатии евреев к наступавшим немцам. Именно тогда рухнула черта оседлости, декрет Временного правительства лишь завершил начатое острожными царскими реформами и продолженное войной. Кто же мог вообразить, что немецкое государство через 20 лет придет к патологическому антисемитизму?

Но есть и другие примеры. Так, Вена ради сохранения империи после грандиозного восстания венгров 1848 года, подавленного лишь с помощью России, верной букве и духу «Священного союза», пошла на переформатирование всего государства и стала Австро-Венгрией. Будучи в течение нескольких лет председателем общества дружбы «Россия – Венгрия», я много ездил по этой стране, любуясь ландшафтными и архитектурными красотам, но особое мое восхищение, как драматурга, вызывали роскошные здания театров, построенных во второй половине 19-го и начале 20-го веков даже в небольших городах. По сравнению с иными из этих храмов Мельпомены наш МХАТ в Камергерском – рабочий, извините, клуб. Так Вена доказывала Будапешту плюсы и выгоды от пребывания в «лоскутной империи» и, в общем-то, доказала. Если бы не мировая война, неизвестно еще, как сложилась бы судьба этой сверхдержавы. Во всяком случае, Венгрия в итоге потеряла две трети земель, которые контролировала, будучи в составе империи Габсбургов. Сегодня в Будапеште в редком офисе или ресторане не висит на стене карта большой Венгрии, какой она была до Трианона. Не правда ли достойная уважения любовь к прежним границам? И это в стране Евросоюза, мечтающего вообще стереть всяческие рубежи. К тому же, старые карты, как мы знаем, имеют свойство оживать…

Между прочим, есть удивительная версия, будто эрцгерцог Фердинанд хотел, сев на трон, переформатировать страну, объявив ее Австро-Венгро-Славией. Напряженность росла: славяне, вдохновленные успехом русских войск на Балканах, подняли головы, не хотели больше мириться с положением второсортных подданных Габсбургов. Дальновидным политикам стало ясно: лучше славян сделать союзниками империи, как венгров, нежели иметь их в качестве внутренних врагов. Но не всем эта идея нравилась. Лидеры национально-освободительного движения понимали: такое решение «славянского вопроса» резко снизит шанс на самоопределение вплоть до отделения. Во-первых, высокий статус этноса внутри империи примиряет с неизбежными ограничениями свободы, а во-вторых, изначально не все славяне кипели пассионарностью, как сербы или болгары. Не верится мне, что герои Гашека, покинув «пивницы», пошли бы на баррикады ради независимости. Может, именно за это просвещенные чехи и недолюбливают автора «Похождений бравого солдата Швейка»?

Однако на Балканах вопрос о скорейшем обретении независимости и собственной государственности стоял остро, спад народной освободительной энергии совсем не входил в планы борцов за свободу. Вот и дотянулась «черная рука» до несчастного Фердинанда и его беременной супруги, а вскоре не без помощи Антанты поднялось мощное государство Югославия, выстроенное по имперскому принципу. Могло ли сложиться иначе? Не знаю, но когда сегодня за сорок минут доезжаешь из Вены в Братиславу, чтобы поесть гусиной печенки, думаешь: «Наверное, могло…» Дружнее надо жить империям, глядишь, уцелели бы… Впрочем, тогда бы они не были империями.