Юрий Поляков - Желание быть русским

Даже если учесть национальные и религиозные особенности, климат, процент городского населения, военные потери, террор, массовый голод и т. д., любому очевидно: угнетаемые народы не дают такой высокий прирост населения в сравнении с «угнетателями». Никакие аналогии с западной колониальной системой тут не уместны, поэтому следует говорить об обретении бывшими республиками СССР са-мо-сто-я-тель-но-сти, и никак иначе. Пользуясь словом «независимость», мы приписываем России колонизаторское прошлое, которого не было. Надеюсь, мои строки прочтут если не сами отцы державы, то хотя бы их спичрайтеры. Если они вообще что-то читают…

Кстати, по переписи 1989 года, как вы заметили, в СССР обитало 145 миллионов русских, в РСФСР – примерно 118 миллионов. По переписи 2010 года русских в РФ – 111 миллионов. Считать умеете? К тому же, мы сегодня самый многочисленный разделенный народ в мире. Печальное первенство. Но и об этом у нас тоже говорить не принято, ведь мы же русские по умолчанию…

Из вышесказанного может сложиться впечатление, что русский вопрос возник при советской власти, а при царях-батюшках его и в помине не было. Но это не так. Конечно, в ту пору выходцы с Кавказа не обижали тихих насельников Кандопоги, а дехкане, ставшие гастарбайтерами, не теснили московских обывателей, вологодских пахарей и чалдонов. Но межплеменные «терки», как нынче выражаются, конечно, имели место и прежде залпа «Авроры».

Первым в ряду стоял «остзейский» вопрос, ныне почти забытый. Помните, у Чехова Тузенбах восклицает: «Вы, небось, думаете: расчувствовался немец. Но я, честное слово, русский и по-немецки, даже не говорю. Отец у меня православный…» Тут слышен отголосок давнего конфликта, вызванного обилием немцев, преимущественно прибалтийских, в правящем слое империи. А где власть – там и богатства. 25 процентов предреволюционной крупной буржуазии составляли немцы, хотя их доля в населении равнялась 0,75 % (2 миллиона). И это не могло не раздражать большинство. Евреи, кстати, держали в крупной буржуазии третье место: 12 процентов при общей численности около 7 миллионов. Процент высчитывать не стану, а то еще обвинят в антисемитизме.

Остзейская проблема уходит корнями в историю. Дворяне из небогатых германских княжества и бывших орденских земель валом валили на щедрую русскую службу. Принцесса Фике, будущая Екатерина Великая, буквально заболела от потрясения, попав из своего скаредного европейского закутка в роскошь петербургского двора. Я упоминал уже, что Николай I воспринял восстание декабристов как мятеж русской родовой знати против «немецкой» династии. Не случайно диктатором восстания был выбран Рюрикович – князь Трубецкой. К несчастью, варяжской решительностью предков он не отличался. Может быть, это и к лучшему. Наши школьные представления о целях и мечтах декабристов несколько романтизированы: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы…» Во времена моей литературной молодости советские классики любили пошутить: «А вы знаете, голубчик, что Пушкин советовал «душить прекрасные порывы»?»

Любопытен в этом смысле проект Пестеля по решению еврейского вопроса, который возник в России после раздела Польши. Так вот, декабрист, планировал, придя к власти, собрать всех иудеев империи (тогда более двух миллионов) в одном месте, построить в колонны и пешкодралом отправить в Палестину. На сомнения соратников, мол, кто же позволит им пересечь столько границ, полковник отвечал: «А кто остановит такую орду!» «А пропитание?» – не унимались оппоненты. «Добудут!» Согласитесь, столетние колебания Романовых по поводу черты оседлости, стоившие им доброго имени в мире, – пустяк в сравнении с «окончательным решением вопроса» по Пестелю, бравшему за пример ветхозаветные депортации народов.

Николай I на свой лад усвоил урок Сенатской площади и после подавления восстания лишь усилил чужеземную партию вокруг трона, объясняя: мол, те же остзейцы служат мне и династии, а русские будут служить России, и к чему это может привести, уже видели! Отторжение коренной элиты от власти лишь умножило ряды тайных и явных недоброжелателей престола. Разумеется, среди немцев мы найдем и Тотлебена, и Дельвига, и Крузенштерна, и Брюллова, принесших славу Отечеству. Но бывали кадровые ошибки. Так, внешней политикой сорок лет рулил Карл Роберт фон Нессельроде, которого Юрий Тынянов называл «злобным карликом». Родившийся в Лиссабоне и окончивший Берлинскую гимназию, Карл так и не научился толком говорить по-русски, зато благодаря матери знал идиш. За откровенно проавстрийскую ориентацию его именовали министром Венского двора в Петербурге и даже считали «врагоугодником», агентом влияния, выражаясь по-нынешнему. Кончилась «нессельродовщина» катастрофой – предательством Австрии, которую Николай I спас от развала в «бунташном» 1848 году. В итоге: изоляция России и крымское поражение с тяжелейшими геополитическими последствиями. Некоторые исследователи считают, что на совести Нессельроде, точнее, его окружения, включая жену, и гибель Пушкина. Поэт, как истый русский дворянин, с африканской страстью выступал против тех, кто, «дерзко презирая народ чужой, чужие нравы», «жадною толпой» теснился у трона. Автор «Бориса Годунова» сокрушался, что коренное дворянство вытесняется юркими иноземцами: