Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

О последнем, можно сказать, «эталонном сталинисте» В. Кочетове поподробней. В жизни Кочетов хотел быть одновременно пламенным коммунистом и преуспевающим литератором, богатым и причудливым человеком. У него была знаменитая на всю литературную Москву возлюбленная, интеллектуалка и отчасти диссидентка. Он громил «ревизионистов» в своих романах и статьях, а в жизни помогал им деньгами и импортными лекарствами, оказывал поддержку В. Шукшину, собирал старинный фарфор. С этим фарфором вышла ужасная вещь. В романе «Чего же ты хочешь?» Кочетов под именем Саввы Богородицкого изобразил писателя-славянофила Владимира Солоухина, который якобы просил знакомого художника разрешения прийти к нему в мастерскую, когда тот обнаженную натуру пишет; дескать, хотел на голую бабу поглядеть при свете.

Такого хамства Солоухин не стерпел и однажды позвонил Кочетову прямо в дверь. Тот открыл. У здоровенного Солоухина была в руке тяжелая трость. Кочетов убежал и заперся в спальне. Солоухин переколотил тростью весь старинный фарфор, который стоял на стеклянных полках в гостиной, и ушел. Дело было утром. Кочетов вызвал машину и тут же помчался в ЦК КПСС. Но товарищи из ЦК брезгливо спросили: «А почему, собственно, вы не обратились в милицию, товарищ Кочетов?». Потрясенный Кочетов запил и, в конце концов, застрелился… (85)

При всей анекдотичности случая, мораль сей басни такова – вырождавшаяся советская элита под конец не желала заступаться даже за своих верных, до фанатизма преданных оруженосцев. И когда пришел час – некому было ее защитить.

Сегодня к числу «правых» писателей, как правило, относят и А. Солженицына, с его патриархальными и даже монархическими воззрениями. Но тогда «прогрессисты» ценили то, что воззрения Александра Исаевича были бескомпромиссно-антисоветскими. Прозападные либералы, да и старая интеллигенция обожествляли Солженицына. А. Ахматова, по свидетельству Л. Чуковской, восторженно говорила о нём: «Све-то-но-сец!». «Сказала она торжественно и по складам. Мы и забыли, что такие люди бывают. Глаза, как драгоценные каменья. Строгий, слышит, что говорит» (86).

Правда, очутившись в эмиграции, А. Солженицын либералов всячески поносил, вдребезги с ними разругался и даже был остроумно высмеян В. Войновичем в образе Сим Симыча Карнавалова в романе «Москва 2042». Но главную свою функцию «светоносец» выполнял исправно – Страну Советов ненавидел, мировое общественное мнение к тому же склонял, президента Рейгана к крестовому походу против своей родины призывал. И даже под конец жизни с деланным изумлением на ее пепелище потоптался – дескать, как же так получилось? Но все это в будущем, а пока…

Е. Булгакова: «20 октября (1965 г.) Сегодня позвонила жена Солженицына, уговорились, что придут часа в четыре. Пришли. Не успели поговорить, как пришел Тед и привел с собой некоего Сучкова Федора Федотовича – из “Сельской молодежи” – что-нибудь напечатать просит из Булгакова… Он, после ухода тех двух, строго (по своей манере) допросил меня, кто да кто, зачем приходили, откуда я их знаю. Ох, до чего неповторимый человек. И до чего ужасно, что они не встретились с Мих. Аф. – вот была бы дружба, близость, полное понимание друг друга», – восторгается бесцеремонным допрошателем Елена Сергеевна (87). А ведь Булгаков в середине шестидесятых уже священный миф; по выражению Виктора Ерофеева, существует некая когорта «писателей со священными для русского либерального уха именами, назовем их условно “Булгаков”» (88)

Итак, вдова писателя видит в Александре Исаевиче единомышленника святого для нее человека. Причем, Елена Сергеевна не коротала жизнь в одиночестве и не свихнулась на светлых образах прошлого. Наоборот, Булгакова оставалась в центре художественной жизни столицы: к ней заходили в гости Паустовский, Симонов, Ахматова, Раневская, Рихтеры, Лакшин, перебывал весь МХАТ [223] Правда, это не мешало ведущим деятелям театра упорно и изобретательно мешать публикации «Театрального романа». Они оказывали мощнейшее давление на «Новый мир», вдову и друзей автора, звонили в разные инстанции, ходили по приемным ЦК. И лишь дипломатическое дарование А. Твардовского, уговорившего актера В. Топоркова написать обтекаемое послесловие к «Театральному роману», позволили этому произведению появиться в печати. . Было с кем сравнить «светоносца». Но вначале все в восторге, и Александр Исаевич пафосно провозглашает: «В чем состоит наш экзамен на человека: не лгать! Не участвовать во лжи! Не поддерживать ложь!»