Пол Коллиер - Исход. Как миграция изменяет наш мир

Другой способ выяснить, как экономические выгоды соотносятся с социальными издержками, — каким-либо образом сопоставить их, используя единый показатель. Одним из самых многообещающих последних достижений в общественных науках было осознание того, что доход — не слишком удачный критерий для оценки качества жизни. Некоторые экономисты во главе с Ричардом Лэйярдом отныне определяют основную задачу публичной политики как максимизацию счастья. Лэйярд был назначен официальным советником британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, правительство которого учредило официальный критерий, позволяющий отслеживать изменение уровня счастья, уже не приравниваемого к величине дохода. Счастье не единственная цель в жизни, но одна из важнейших. Многие прочие цели, которыми пытаются заменить счастье, — чувство собственного достоинства, свершения, безмятежность, уважение — представляют собой не столько альтернативы счастью, сколько пути его достижения.

В потенциале показатель счастья позволит нам привести экономические и социальные последствия к единому знаменателю, пригодному для использования в политических целях. К счастью, в нашем распоряжении есть исследование, в котором измеряется чистое влияние миграции на счастье коренного населения в обществах, принимающих мигрантов, — речь идет о работе Роберта Патнэма. Несмотря на то что основное внимание Патнэм уделяет влиянию миграции на доверие и социальный капитал, в то же время он оценивает и воздействие миграции на счастье.

Хотя Патнэм не измеряет экономический эффект миграции, мы можем с достаточными на то основаниями считать его позитивным. Нет никаких причин думать, что те местности, о которых идет речь в работе Патнэма, столкнулись с экономическими последствиями миграции, не соответствующими обычному шаблону: крупные выгоды для мигрантов и небольшая выгода для большей части коренного населения. Однако Патнэм обнаружил, что уровень счастья в первую очередь зависит от социальных издержек: чем выше концентрация иммигрантов в общине, тем менее счастливо коренное население при прочих равных показателях. То, что неблагоприятное социальное воздействие одержит верх над благоприятными экономическими последствиями миграции, не должно удивлять исследователей счастья. Им известно, что по превышении относительно низкого порога дальнейший рост дохода не приводит к серьезному устойчивому приросту счастья. Более того, экономические выгоды миграции для коренного населения, скорее всего, будут скромными. Исследования говорят о том, что в плане счастья социальные отношения являются намного более важным фактором, чем небольшие изменения величины дохода, а «уход в оборону», по сути, означает распад этих отношений.

Впрочем, не стоит делать далеко идущие выводы из одной-единственной работы. К сожалению, при изучении литературы мне не удалось обнаружить других строгих исследований, в которых бы оценивалось воздействие миграции на счастье коренного населения. Этот вакуум необходимо заполнить. С учетом текущего неадекватного состояния знаний все, что мы можем сказать наверняка, — что чрезмерно восторженное отношение представителей общественных наук к политике открытых дверей в сфере миграции может быть неосторожным. На данный момент представляется, что миграция оказала скромное и неоднозначное влияние на общее благосостояние коренного населения стран, принимающих мигрантов. При умеренном темпе миграции ее экономические и социальные последствия носят позитивный характер, но при дальнейшем росте этого темпа они, скорее всего, превратятся в негативные. Почему именно ускорение миграции пользуется такой большой поддержкой — в частности, со стороны экономистов, — на данном этапе анализа остается загадкой: не может же быть, чтобы причиной являлось влияние миграции на коренное население. Вероятную основу для такого отношения мы увидим в следующей главе.

Какую миграционную политику выбирают власти стран, принимающих мигрантов, и какую политику они будут выбирать в дальнейшем? Среди политических мер, доступных для этих властей, наибольшие споры вызывает введение количественных ограничений на темп миграции. Однако в потенциале большее значение имеют другие меры. Политика определенного типа может влиять на состав мигрантов с точки зрения уровня их навыков, соотношения между трудящимися и иждивенцами, а также относительной влиятельности социальных моделей, привычных для мигрантов. Кроме того, некоторые политические меры могут отразиться на темпе абсорбции диаспоры общим населением страны. Такая политика значительно важнее количественных ограничений. Чтобы убедиться в этом, попробуем на примере нашей рабочей модели проследить, во что могут вылиться миграция и миграционная политика при отсутствии серьезного анализа их последствий.