Виктор Александров - Мафия СС

В. Ежов

Тот, кто попытается перечеркнуть прошлое, обречен пережить его вновь.

Утреннее солнце озаряло Луизенпарк. Часы на выщербленной пулями колокольне старой венской церкви пробили шесть…

Спустя девять лет после войны в городе, разделенном на зоны четырьмя великими державами, я ждал встречи с человеком, воспоминание о котором и сегодня преследует меня.

С кем я только не сталкивался в своей жизни: и с прожженными политиканами без стыда и совести, и с тройными и даже четверными агентами — проходимцами высшей пробы… Я уж не говорю о тех, кто был виновен в геноциде и с кем по печальной необходимости мне приходилось иметь дело ежедневно. Но Штайнхуберль занимает особое место в моей памяти…

Он никогда не был на ответственных постах, никогда не представал перед судом. Весьма прозаическая и вульгарная личность. О нем мне рассказал капитан Советской Армии, с которым мы встретились в баре «Хейриген» — штабном баре союзников, где всегда витал призрак «третьего собеседника». Он поведал мне о гнусностях, творившихся в стране, потерпевшей поражение.

— Есть в Вене странный тип. Служил когда-то в муниципальной полиции. Отец четырех сыновей. Все они были ретивыми эсэсовцами. Все погибли во время нашего наступления. Этот старый безумец утешается теперь тем, что прогуливается по утрам по Луизенпарку — бродит по аллеям с холщовой сумой, набитой тухлым мясом, и раздает его…

— Кому же?

— Крысам, которые кишат у отверстий сточных труб и подвалов. Крысам, которые исправно являются на ежедневные кормежки. Это отвратительное зрелище собирает толпу стариков, перед которыми Штайнхуберль держит речь. Он провозглашает золотой век нацизма…

Узнал я и другие подробности. Франц Штайнхуберль… Так звали бывшего сыщика. Его неоднократно допрашивали союзники, но всякий раз — после психиатрического обследования — отпускали.

Моя встреча с советским офицером закончилась поздно ночью. Но уже на рассвете я шагал по песчаным дорожкам Луизенпарка. Теплый ветерок шевелил листву кленов. Мне чудилось, как из-за кустов появляются призраки далекого прошлого: она — в атласном платье и он — в парадной форме. Они возвращаются с бала… чарующий мотив вальса все еще у них на губах, а головы кружатся от шампанского.

Однако дуэт, который я встретил, выглядел совсем иначе: то были Штайнхуберль и его лягавая. Оба — существа без возраста, с расширенными зрачками воспаленно красных глаз. Лягавая, перестав дрожать, подошла и обнюхала мои ботинки. Человек и собака действовали в унисон: собака фыркала, хозяин бормотал. Присев на соседнюю скамью, я сказал: «Я пришел посмотреть на ваших крыс…»

Старик сделал гостеприимный жест:

— Так вы слышали о моих маленьких зверюшках… Мы живем в страшном мире, майн герр, в жестоком мире. Вы иностранец и не можете знать всего. Именно в этом парке осенью, когда падали листья, повесили Эрика, моего младшего, а трех его братьев — Алоиза, Франца и Вилли — расстреляли из автоматов. Недалеко отсюда, в гроте Оттакринг. Иваны убили моих детей, как крыс, которых травят в норах и канавах.

Он говорил, и глаза его загорались мрачным блеском. Седовласые мужчины и женщины появились у моей скамьи. Казалось, они появились из-под земли, словно собирающиеся на шабаш ведьмы. Штайнхуберль хрипел:

— Верьте мне, друзья! Иваны уничтожили наших сыновей — детей великого рейха, вскормленных словом фюрера…

Круг стариков сжимался. Штайнхуберль, выпрямившись, взглянул на часы, потом сделал несколько шагов по направлению к пню сломанного дерева.

Словно загипнотизированный, я последовал вместе со всеми за ним. Вскоре Штайнхуберль остановился. Ногой отшвырнул собаку и тоном пророка продолжил:

— Да, Иваны думали, что истребили всех. Но они ошиблись. Сейчас вы увидите уцелевших! Ко мне, дети мои, мои сыновья, идите скорее к своему старому Францу!

И тут произошло нечто отвратительное: полчища облезлых крыс с оскаленными мордами появились у пня и окружили старика. Я привык ко всяким неожиданностям, но от этого зрелища мурашки побежали по спине. Я отпрянул…

А Штайнхуберль вытащил из холщовой сумки протухшее мясо и начал разбрасывать. Крысы набросились на него… Собака смотрела на все это безразличным взглядом. Старик почувствовал, что я хочу бежать:

— Погодите, майн герр. Вы можете лично убедиться, что Иваны истребили не всех. Те, кто уцелел, скоро умножат свои ряды… Они будут прекрасны. Они уничтожат посевы, они насытятся литыми колосьями созревшей пшеницы, они повергнут страну Иванов и выгрызут им внутренности. Они достигнут цели, поставленной перед ними фюрером, перед тем как он отправился в Валгаллу [1] Валгалла (Вальхалла) — в скандинавской мифологии убежище павших в бою храбрых воинов. — Прим. ред. — куда однажды попадем и мы…