Павел Рупасов - 100 вопросов без ответов. ВМФ России

А дело в большом самомнении директора о себе самом, порождающем корпоративную закрытость: — никто не достоин подойти к руке коронованной особы — Руслана Шамсудиновича! Таким образом каждому демонстрируется, что он на маломерном плавсредстве, «мелкая рыбёшка», а директор управляет главным дредноутом с державой в руке, он велик и занят государственным гением. Разговаривать с ним тебе по статусу не положено. И это презумция. Тогда говорить вслух, что «король голый» — святотаство! «Польза» от такой тактики налицо. Это «второй метод руководства», по первому методу директор окружает себя умными советчиками, а по другому, — немыми исполнителями, управляемыми, покладистыми, «хорошими парнями», дисциплинированными и четкими…

Демократическое управление требует индивидуального подхода к человеку. Каждый знающий специалист — штучный товар — себя ценит. Тогда к черту «штучный товар». Санкт-Петербург большой, специалистов безработных хватает, штучный товар не нужен, других наберем. Норовистые и имеющие свое мнение пусть на мировых основаниях сидят, семь пядей во лбу теребят — не нужны, мешают все более увеличивающейся скорости того производственного победоносного процесса, который так качественно наладил Нехай и вполне заслуженно теперь получает похвалы сверху…

Навыки «начальствующего комсостава» известны с римских времен. В январе 2019 г. на конференции в АО «Адмиралтейские верфи», посвященной 30-летию постройки подводных лодок «Пиранья», вспоминали «этот метод», — когда директор верфей с прибытием депутации из Швеции с разрешением Ельцина в руке, устремлённых осмотреть цеха, где строились «Пираньи», — директор кораблестроительного завода «исчез» с территории, а его зам сказал шведам: «Не имею полномочий». И не узнали ничего шведы о «Пираньях».

«Методы» эти улучшались в Российской империи триста лет «романовских» времен дореволюционных и отточены временами «коммунистическими». Вряд ли найдется «оппозиционный» журналист (такой как Золотоносов), которому Р. Нехай дал бы интервью — директор всегда был недоступен «такой» прессе.

Предпочтение понятному ему армейскому единовластию и единоначалию с полным отвержением интеллигентского и интеллектуального «размусоливания» очистило территорию Нехая от мыслящих людей. Так или иначе, совершенно исчезли из музея экскурсоводы с опытом службы на ВМФ в офицерских и мичманских должностях, исчезли они и из филиалов ЦВММ. Только по филиалу «ПЛ (подводная лодка) Д-2 „Доброволец“» отставные офицеры еще водят экскурсии. Исчезли самодеятельные экскурсоводы из бывших офицеров и даже адмиралов и их клуб, и пусть это случилось еще до вступления Нехая в должность, но оно было десятилетиями и, значит, было нужно музею и обществу. Может это значит, что надо возрождать…

Из музея ушли клубы катерников и подводников… Музей не перестал ездить в другие города и показывать себя за рубежом, но эта работа, по сравнению с достижениями Корчагина, стала «единичными событиями». Непонятна политика с друзьями музея. Самое главное — непонятна политика с существующими сотрудниками. Они окружены не теплотой и вниманием к их научным интересам, а совершенно противоположной по качеству субстанцией… С этим же связано то, что Нехай не видит необходимости расширять сферы сотрудничества с другими музеями и зарубежными респондентами. «Межкорпоративная» дружба или заглохла, или переместилась в неведомые нам сферы.

Как узнали? — А по «отсутствующим признакам», — нет представителей заводов, конструкторских бюро, морских клубов и прочих подобных профильных учреждений и образований связанных с морскими профессиями… Где их нет? -Их нет в жизни музея, нет и музея в их жизни. Мы друг для друга — «незваные гости». Не от этого ли ни одно из конструкторских бюро или кораблестроительных верфей не дает музею модели или чертежи для их постройки? Так связи с ним нет — разорваны или нецелесообразны… с обеих сторон? Музей как «неласковое дитя» — … а есть требует.

В погоне за ростом показателей измеряемых цифрами отчетности и количественными параметрами (посещаемость, количество выставок и массовых мероприятий за год) страдают качественные, — «неизмеряемый» гудвилл.

Внутримузейные, утверждаемые директорами и начальниками подробные инструкции, как воинские уставы, написанные кровью (из опыта боевых действий). И Руслан Шамсудинович их сам утверждает, предписывает все этапы подготовки выставки, длящиеся в сумме 4—6 месяцев. В реальности же выставка в музее может быть подготовлена за 22 дня вместо положенных 4—6 месяцев, о чем имеются распоряжения того же Руслана Шамсудиновича. Мы не напутали, речь идет не о сроках подготовки плоскостной выставки, а о полноценной выставке в залах.