Генри Миллер - Два эссе

Таков он, Бенно, — таким я его всегда знал и таким я его вижу. Крепкая абордажная сабля с лицом пенобскота и важной повадкой кабальеро. Он далеко пойдет, если его не сразит клинок. Он принадлежит чернильным полуостровам, открытым водным путям, пиратским пристанищам Кулебры [3] Небольшой остров восточнее Пуэрто-Рико. Открыт в 1493 г. Христофором Колумбом; около трех столетий был пиратской стоянкой. . Он как моллюск, происхождение его неведомо, начало его берется, пожалуй, из гордости и высокомерия, из водных глубин и косолапых точек опоры. Он метит свои границы и защищает свою территорию, точно саблезубый тигр. Он перенял маскировочную раскраску зебры и при необходимости может пролежать в высоких травах вечность. В сущности, он вулканический пепел — не смешивается с водой, не разрушается и медленно стареет. Он из древнего рода островитян, горцев, путешествовавших по затонувшим Андам и открывших мексиканский мир. Он жесткий, как старая индейка, но сердечный и нечеловечески нежный. Этакий дикарь с Борнео с центральным отоплением, пружинным матрасом, солонками-перечницами и бумерангом в левой руке.

8 ноября 1935 г.

Уважаемый Ф.! [4] Миллер переписывался с американским философом и издателем Майклом Френкелем на тему «Смерть в литературе». За основу переписки взят «Гамлет».

Вы были очень любезны, давая мне столь подробные ответы. Однако у меня такое ощущение, будто Вы пытаетесь сбить меня с толку. Похоже, Вы полагаете, что я безоговорочно уверен в Вашей якобы эрудиции, а посему принимаю на веру все, написанное Вами о Гамлете. Тут Вы ошиблись дважды. Во-первых, я подвергаю сомнению всякую эрудицию, в том числе и Вашу. А во-вторых, в Вашем письме нет и намека на эрудицию. Когда я задаю Вам простые и прямые вопросы, то цель этих вопросов — узнать, что Вы сами думаете о Гамлете, а не что Вы знаете о том, что думают о Гамлете другие. Настоящий эрудит среди нас, как Вам еще предстоит рано или поздно узнать, — маленький Альф [5] Речь идет об общем друге Миллера и Френкеля — австрийском журналисте Альфреде Перлесе. . Задайте ему вопрос, и он проведет остаток жизни в библиотеке, чтобы найти ответ. Нет, мне не нужна вся подноготная Гамлета, как Вы себе вообразили, я хотел, чтобы Вы лишь изложили собственные суждения. Однако, возможно, это лично Ваш способ, так сказать, «по-гамлетовски» отвечать на вопросы. Я подозреваю, что Вы слишком раздуваете…

Тем не менее, Ваши ответы побуждают меня предоставить Вам более ясную картину моего собственного впечатления о Гамлете, поскольку, как я уже объяснил ранее, уникального Гамлета (то есть шекспировского Гамлета) ныне поглотил общеупотребительный Гамлет. Что бы там ни имел в виду Шекспир, нынче это уже никому не интересно и совершенно неважно, это лишь отправная точка, не более. Как бы ни был слаб тезис принца Альфреда об «объективности», тем не менее, подобные критические мысли приходят на ум и мне самому, например, мысль о том, что Шекспир был кукловодом. И, со своей стороны, я осмеливаюсь, к невежеству прибавив безрассудство, утверждать, что только благодаря этому умению Шекспира «дергать за ниточки» его произведения обрели такую универсальную популярность. Эта популярность, как и популярность Библии, прибавлю я в скобках, основана на вере и на незнании предмета. Просто никто больше не читает ни Шекспира, ни Библию. Все читают «о Шекспире». Критическая литература, возведенная на его имени и произведениях, куда более плодотворна и вдохновляюща, чем собственно Шекспир, о котором, похоже, по большому счету, никто ничего и не знает, сама его личность — тайна. Хочу обратить Ваше внимание, что о других писателях прошлого такого не скажешь, особенно о Петронии, Боккаччо, Рабле, Данте, Вийоне и т. п. Зато это справедливо по отношению к Гомеру, Виргилию, Торквато Тассо, Спинозе и проч.; Гюго, великого французского бога, в наши дни читают только недоросли и только потому, что он обязателен к прочтению. И английский бог — Шекспир — нынче тоже читается теми же недорослями, ибо входит в школьную программу. Взяв его в руки позднее, вы почувствуете, что почти не в силах преодолеть предубеждение, которое привили вам школьные учителя. С их подачи Шекспир стал всего лишь напыщенным дутым гигантом, этаким священным быком для англичан. Нехватку глубины они компенсировали, добавляя ему фальшивого объема, однако отовсюду так и торчат бутафорские набивные подушки.