Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Юзал ваш форум, читал переписку с читателями, где многие просят, чтобы вы их научили писать. Глупо, если честно, звучит: научите меня писать, играть, наделите способностью видеть сквозь стены и т. д. Ну так вот, наткнулся я на такую интересную вещь, думаю, самую главную в ремесле писателя. В одном из своих ответов очередному читателю вы сформулировали такое лёгкое и почти неуловимое понятие, как потенциал выбираемой вами темы. Собственно, вопрос в том, по каким критериям вы оцениваете потенциал темы? Что служит выбором того или иного сюжета? Коммерческий ли умысел или просто книга как религия для себя? Ясно, конечно, что для любого творческого человека самовыражение есть часть той свободы, которую он сам для себя определяет, ну конечно, в рамках своих способностей, но всё-таки я хотел бы более подробного и развёрнутого ответа.

Вам когда-нибудь приходилось слышать от друзей или знакомых, что писать — это несерьёзно, что это нелепо и вообще не прибыльно? Или, например, что писательство — это не для вас, мол, иди-ка ты на завод или иди в продажи, там, возможно, себя найдёшь.

И ещё вопрос на контрасте. Вы ведёте дневник или там мемуары? Есть ли у вас, скажем, некоторые секреты ремесла, одному вам известные, которыми вы не готовы делиться, скажем, с некими предполагаемыми конкурентами по тому же цеху?

Сразу хочу кое-что уточнить. Я не занимаюсь самовыражением. Я пишу книги, а не литературное селфи. Как замечательно сказал писатель Леонид Юзефович, «самовыражение непродуктивно». Если угодно, я занимаюсь самореализацией. Самореализация основана на компетенциях человека, а самовыражение — просто продвижение собственной персоны, «Дом-2».

Я никогда не писал за деньги или для денег. Ни романов, ни нон-фикшн. Если бы я хоть когда-нибудь подумал об этом, то не стал бы писателем. Тринадцать лет я писал в стол без надежды на публикацию. Стоило мне тогда задаться целью «писать для денег» — и я бы ушёл в журналистику или в жанровую литературу и никогда бы не состоялся как самостоятельный писатель. С тех времён независимость текста от денег за него для меня императив.

Теперь про «потенциал темы». Скажу упрощённо: тема — это сюжет плюс среда. Например, в «Золоте бунта» — поиски золота на фоне сплава «железных караванов». В «Ненастье» — судьба «афганской группировки» на фоне быдлячества лихих 90-х. И так далее. Как автор, я всегда начинаю с темы. Смотрю, какую идею эта тема может породить. В «Золоте» тема могла породить идею передачи души на сохранение. В «Ненастье» — идею экзистенциальных невозможностей как ловушек судьбы. И так далее. Оценив идею, я делаю выбор: писать или не писать. Идея должна трогать лично меня. Должна быть значима для судьбы любого человека. И ещё она должна быть, так сказать, вневременно́й, то есть быть больше, чем просто функция от сюжета и среды. Вот, собственно, такова (упрощённо) технология определения «потенциала темы».

Я ни от кого не слышал советов «иди на завод, писательство — дело неприбыльное». Но эти слова не звучали вовсе не потому, что вокруг меня все были уверены в моём таланте или прибыльности писательства. Просто когда я писал в стол, я, в общем, и так работал «на заводе» (фигурально выражаясь). За годы этой работы я написал три больших романа — «Общагу», «Географа» и «Сердце пармы». И когда мне всё-таки выпал шанс, я был к нему готов. У меня почти разом вышли несколько книг, которые принесли мне большие (по моим тогдашним представлениям бюджетника) гонорары, и я сразу стал профессиональным писателем, который зарабатывает только литературой. С тех пор я так и живу. Не буду хвастаться, но скажу: вполне возможно очень неплохо зарабатывать литературой, даже если не живёшь в Москве, не толчёшься в тусовке, не пишешь серийные или жанровые романы и не получаешь литературных премий. На мои доходы существует и моя семья, и продюсерский центр «Июль», который реализует мои проекты нон-фикшн.

Дневник я не веду, мне и без него хватает писанины.

Мемуары не пишу и не собираюсь. Как говорили браться Стругацкие, жизнь писателя делится на две части, сначала — биография, потом — библиография. Сейчас я нахожусь уже в периоде библиографии, и рассказывать об этом скучно. А события биографии я отрабатываю в романах.

Секреты есть, но делиться ими — просто забава, а не тайный код литературного мастерства. Например, у Флобера был секрет: на странице одно слово не повторялось дважды. Или у Довлатова: в предложении все слова начинались на разные буквы. Можно следовать этим правилам. Но не уверен, что они обеспечат прозу уровня Флобера или Довлатова.