Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Роман Л. Юзефовича я читал, и он мне очень понравился. На мой взгляд, роман строится на сочетании двух истин: «всё повторяется» и «мы живём не своей жизнью». Собственно, наша жизнь и оказывается не нашей, потому что всё на этом свете уже когда-то с кем-то случалось. Иллюзорность нашей новизны и самодостаточности предопределяет русский образ жизни. Кто-то из великих сказал, что всякая душа по природе своей христианка, а у Юзефовича видно, что русская душа по природе своей — буддистская. Отсюда и вытекает идеология и художественный метод Пелевина, который, кстати, взял «Внутреннюю Монголию» у Юзефовича. Если Пелевин — квинтэссенция российского постмодернизма, то Юзефович вскрывает иллюзорность пелевинской методологии анализа. Реализм сильнее и умнее постмодернизма, только оперировать им гораздо труднее. Юзефович — умеет.

А задачи литературы… Во-первых, их формулирует общество в целом, а не писатель. Во-вторых, любые задачи, если они не ведут к разрушению, для литературы правомерны. В-третьих, вообще никакие задачи не исчерпывают смысл существования литературы. Лично для себя я вижу единственную задачу: писать качественно.

Для литературы правомерны любые задачи, если они не ведут к разрушению. Но никакими задачами смысл существования литературы не исчерпывается

Скажите, почему, на ваш взгляд, не развивается такое направление, как, скажем, «региональное почвенничество»? Почему нет значимых произведений по истории Сибири, Алтая, той же нашей Башкирии? Может, повлияла утрата главного корня — связи с землёй?

Я не люблю термин «почвенничество». Он уничижительный и, главное, ориентирует неправильно. В первую очередь тем, что ограничивает кругозор автора его «почвой». А в целом вопрос сложнее, чем кажется.

Есть произведения «региональной» темы, которые имеют всероссийское звучание. Их немало. «Сандро из Чегема». «Прощание с Матёрой». «Буранный полустанок». «Царь-рыба». Ряд понятен. Но эти произведения никто не расценивает как произведения о регионах. Почему? Потому что они создаются в общезначимых трендах, смысловых и стилистических. Региональное в них — лишь материал, на основе которого обсуждаются общезначимые проблемы.

Нынешняя региональная литература не может отрешиться от тех жанров, время которых ушло. Например, жанра деревенской прозы или исторического романа. Но это не единственная беда. Есть и другие беды. «Комплекс неполноценности своей земли». Незнание мейнстрима. Нелепое подражательство. Важно и то, что сейчас напрочь отсутствует формат для региональной прозы, её современный канон. В следовании ему или в отторжении от него и может рождаться нечто значительное. А про отток талантов в столицу и говорить нечего. Столица же полна презрения к провинции и даже достойное произведение не считает достойным, если оно откровенно «региональное».

И ещё: в глобальном мире региональное (локальное) является функцией от идентичности; не выявлена идентичность — не складываются и глобальные тексты о локальном. Чтобы выявить «локальное», нужно понимать «глобальное», а если кругозор ограничен «почвой», то шанса на это нет.

В глобальном мире уникально только локальное. Однако, чтобы выявить локальное, нужно понимать глобальное. Если кругозор ограничен локальным, то шанса на это нет

В конце 2010 года на канале ТНТ прошёл сериал «Реальные пацаны». Если вы в курсе, то как вы относитесь к данному творению?

«Реальных пацанов» я посмотрел с огромным удовольствием. Поначалу показалось неприятно, однако потом всё изменилось. Меня восхитила игра актёров, ни одной фальшивой ноты: точнейшие типажи, точнейшие реплики (о, как Эдик плакал: «До Вали мне такие девки давали!..»), полное ощущение подлинности. Базанов — провинциальный Форрест Гамп. Блистателен Сергей Иваныч; я впервые увидел, что стало с братками 90-х — а получились вот такие люди. Вована я вообще полюбил, за Коляна переживал всей душой. Мне понравилась композиция фильма, понравились отличные сюжеты.

Я помню, как Константин Эрнст говорил, что со «Школы» Гай-Германики начнётся обновление телевидения. Упс. «Школа» порождена личной травмой автора. И вообще: я ещё не встречал кино о современности, не порождённое личными травмами авторов — хоть у Балабанова, хоть у Буслова, хоть у Серебренникова, хоть у кого. «Пацаны» — первое такое произведение. Здесь авторы уже освоились в среде, в современном мире, и они обыгрывают реалии этого мира, а не взывают к небу, власти или совести, демонстрируя вопиющие обиды. Укоренённость «Пацанов» в реальности — в спокойном лукавстве, в их ненатужности, в отсутствии смеха за кадром.