Гвидо Кнопп - CC – инквизиция Гитлера

Через несколько дней после случайного убийства (по ошибке) музыкального критика Вилли Шмида его гроб был передан семье без права поднятия крышки. Никто из членов семей жертв 30 июня не имел права в последний раз взглянуть на близкого человека. Большинство тел были сожжены, и только зола могла скрыть, как ужасна была смерть мучеников, принятая от рук убийц в форме СС.

Рудольф Гесс выразил свое сожаление по поводу смерти музыкального критика Шмида, которого эсэсовцы перепутали с другим человеком и незаслуженно убили, но, как подчеркнул он, Шмид тем не менее погиб «за великое дело».

Но как можно было его принять за другого? Незадолго до смерти, угнетаемый недобрыми предчувствиями Шмид написал мрачное письмо:

«А жизнь течет, то медленно, то бурно, час за часом, ночь за ночью…

Да, она такая. И ничего нельзя изменить. Закон — железный и безжалостный. И именно поэтому мы стали всего бояться. Я — один из таких. Не говори, что это трусость или страх за собственную жизнь. Это просто стремление к счастью, хоть на несколько часов больше или меньше».

Никто не знает, как боялся смерти Шмид, когда стоял перед дулами винтовок своих убийц в Дахау. Его дочь Рената Вайскопф вспоминает: «Он был полной противоположностью того, что олицетворяли эти люди в черных мундирах. Жизнь для него была свята. А они ее презирали. Им было безразлично, что он не мог быть тем, за кого они его принимали. Это их не интересовало. Для них жизнь отдельного человека ничего не значила».

Теперь войско Генриха Гиммлера открыто показало всем свою глубинную сущность. Оно стало не только победителем в борьбе за власть, но и заложило в тот день основы господства черного террора. Перед миром войска СС выдавали себя в последующие годы за олицетворение порядочности и избранности представителей Третьей империи. Войска СС, являвшиеся «маскарадом зла» (Дитрих Бонхефер), отражали организационный принцип национал-социалистического господства.

Эсэсовцы с самого начала проявили себя как настоящие мастера камуфляжа. «Они ходили в театр и, растроганные Девятой симфонией Бетховена, могли пустить слезу», — вспоминает Вольфганг Хельд, житель Веймара. Когда же его вместе с другими веймарцами, по большей части членами НСДАП, американские солдаты посадили в только что освобожденный ими лагерь смерти Бухенвальд, перед этим незадачливым обывателем (правда, слишком поздно!) вдруг обнажилась истинная личина «Черного ордена». Теперь он заговорил по-другому: «Они походили на хищное зверье. Высшие держались элегантно и были привлекательны. Но в любое время были готовы сеять смерть вокруг себя, и это судя по всему для них совершенно обычное дело».

«Что значат отдельные судьбы наших близких по сравнению с многомиллионным уничтожением людей, которое началось позже?» — спрашивает Рената Вайскопф, пытаясь смягчить свое горе личной скромностью.

А ответ мог бы быть таким: в извращенную суть войск СС, состоявшую из «преданности», «выполнения долга» и «беспрекословной исполнительности», органично вписываются убийства 1934 года, так же, как позднее — массовое истребление людей в середине ушедшего столетия.

В своей речи в Позене (1943 г.) Генрих Гиммлер сам провел параллель: «Выполнить свой долг по приказу и товарищей, оказавшихся слабаками, поставить к стенке и расстрелять… это каждого приводило в ужас, однако каждый давал себе отчет в том, что и в следующий раз он сделает то же самое, если будет приказано и необходимо. Я имею сейчас в виду эвакуацию евреев и искоренение еврейского народа». Если рассуждать так, то судьбы Шмида и других жертв 30 июня 1934 года были тоже прологом грядущего.

«Этот человек, злой дух Гитлера, холодный, расчетливым, властолюбивый, был, конечно, самым целеустремленным и самым коварным явлением в Третьей империи».

Фридрих Хосбах, генерал вермахта

«Гиммлер казался мне безликим. Он не производил на меня глубокого впечатления. Всегда был дружелюбен, когда бывал у нас. Он оставлял приветливое, любезное впечатление».

Мартин Борман младший

«Ведь Гиммлер был сыном баварского учителя, который воспитывал принца. Он полностью находился под влиянием родительского дома. В нем всегда было что-то от менторской педантичности: холодный, замкнутый, оценивающий. В нем вообще не было доброты. Его самым важным методом воспитания всегда было наказание».

Эрнст-Гюнтер Шенк, врач СС