Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Работник «Донугля» С. Б. Братановский конкретизировал эти задачи, на первый взгляд кажущиеся бессмысленным саботажем: «1) Сохранение в неприкосновенном виде более ценных недр и машин для эксплуатации в дальнейшем прежними владельцами или концессиями; 2) Доведение рудничного хозяйства до такого состояния, при котором Советское правительство было бы вынуждено сдать рудники в концессию иностранцам или вообще капитулировать перед иностранным капиталом; 3) В случае войны помогать врагам СССР расстройством тыла, прекращая добычу или разрушая, или затопляя рудники Донбасса; 4) Пропаганда против Советской власти».

Еще более конкретен инженер А. И. Казаринов: «В задачи организации входило как основная цель ее возвращение каменноугольных рудников и горных предприятий прежним их владельцам на тех или иных основаниях, будь то концессия или другое… В осуществление этой задачи прилагались усилия к тому, чтобы на рудниках накапливалось большое количество механического оборудования, но так, чтобы оно до определенного момента не могло использоваться; в первую очередь восстанавливались и переоборудовались такие шахты, восстановление которых стоило дорого, вместо того, чтобы на новом месте проходить более дешевые шахты; в то же время разработка новых выгодных участков тормозилась искусственно путем задержки разведок и закладки новых шахт на малоценных участках. В результате всех этих мероприятий должны были выявиться невыгодность и нерентабельность эксплуатации для „Донугля“ и, как естественный выход отсюда, денационализация и сдача шахт в аренду, в концессию».

Если вынести за скобки ритуальную часть обвинения, то есть «пропаганду», то скажите, читатель, с позиции нашей новообретенной экономической грамотности — что здесь невозможного? Разве мы не встречаем подобное на каждом шагу? Ладно, мы согласны, пусть эта данная группа инженеров невиновна. Тогда давайте поищем другую группу, которая все это проделывала, потому что такого рода деятельности не быть просто не могло, ибо у всех этих шахт были хозяева, которые из-за границы пристально следили за своим добром и не были стеснены в средствах.

Идем дальше. По данным следствия, организацию финансировали Объединение бывших углепромышленников Юга России, французское объединение бывших владельцев предприятий в России, аналогичное польское объединение и ряд германских фирм (АЕГ, Эйкгоф, Кестер, Симменс-Шуккерт и др.), а также иностранные разведки. Тесное взаимодействие иностранных фирм с разведками своих государств в то время было обыкновенным делом. Некоторые крупные германские концерны даже создавали у себя так называемые «русские отделы», которые, помимо промышленной, вовсю занимались и разведывательной деятельностью. В частности, например, «русский отдел» был у фирмы АЕГ (Всеобщая компания электричества). Представители этих организаций нередко были не только инженерами, не только организаторами промышленного шпионажа, но и связными между иностранными разведками и их русскими агентами. Камня в них за это не бросим — люди выполняли свой патриотический долг. В отличие от их русских контрагентов…

Во втором блоке обвинений, в частности, говорится, что в 1926 году «шахтинцы» создали группу в Москве. В нее вошли председатель научно-технического совета каменноугольной промышленности (бывший акционер и директор Ирининского каменноугольного общества) Л. Г. Рабинович и другие работники наркомата, плановых органов и т. д. Это уже был выход на всесоюзный масштаб.

К тому времени положение в стране изменилось. Расчеты на денационализацию, концессии, аренду проваливались. Оставался один шанс — государственный переворот и, может быть, военная интервенция. Тем более что положение СССР на международной арене резко ухудшилось. Одновременно начались и трудности с хлебом. Как бы повели себя вы на месте торгпромовцев, когда вот-вот начнется интервенция против ненавистного режима? А деньги у них были, и очень большие, а советский чиновник был не менее продажен, чем любой другой.

Согласно материалам дела, в 1926―1927 годах группа перешла к подрывной деятельности. Участились случаи взрывов и затоплений шахт, порчи дорогостоящего оборудования или закупка негодных машин, занижение зарплаты рабочим, нарушения КЗоТа и правил техники безопасности и пр., чтобы подорвать каменноугольную промышленность и вызвать недовольство Советской властью.

Скорее всего, тут мы имеем дело с так называемой «амальгамой» — сплавом реальных и вымышленных обвинений. Почти наверное, все идеологические обвинения были ритуальными. Наверняка, воспользовавшись случаем, с больной совнаркомовской головы на кстати подвернувшихся козлов отпущения перевалили как можно больше последствий экономических трудностей, разгильдяйства, бесхозяйственности. «Всесоюзный масштаб» тоже вызывает некоторые сомнения. Это такая вещь, которая могла быть, а могла и не быть — в зависимости от того, сколько денег Торгпрому было не жаль потратить на борьбу за возвращение утраченной собственности. Но ведь в деле есть и конкретные обвинения. Только по Шахтинскому рудоуправлению было проведено около 1000 очных ставок и допросов — можно ли полностью сфальсифицировать такой огромный труд? Вспомним прогремевшее на всю страну «Витебское дело» — сколько возни, допросов, избиений подследственных ради того, чтобы посадить всего лишь нескольких человек. А тут — 53 обвиняемых, а сколько свидетелей?