Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Однако, весьма средне показав себя в качестве командарма, Тухачевский оказался великолепным придворным. Симбирск — родной город Ленина, который в то время лежал раненный после покушения. И Михаил Николаевич посылает ту самую телеграмму, которая позднее войдет во все учебники истории (без фамилии отправителя): «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»

Передвижение Тухачевского по фронтам отмечается радужным хвостом склок и жалоб. Сторонники Тухачевского видят в этом его принципиальность, борьбу за единоначалие в армии и прочие высокие мотивы. Действительно, если не за единоначалие, то за власть он с комиссарами боролся. Правда, еще большую роль тут сыграла обида. Но не последнее значение имели и поросята…

Не один Муравьев вызвал неудовольствие Тухачевского на первом месте службы. Он, например, поругался с комиссаром Медведевым и потребовал его отозвать. Главное командование пошло ему навстречу, и тут возмутились подчиненные красного командарма.

Из письма политкомиссара Пензенской дивизии 1-й армии Ф. И. Самсоновича: «В начале августа прошлого (1918. — Авт. ) года нас около 40 человек коммунистов прибыло на Восточный фронт из Петрограда. В Пензе нас встретил т. Медведев… Это был, кажется, не комиссар дивизии, а солдат, пробывший в окопах без перерыва несколько месяцев, весь в пыли, в изношенной солдатской шинели, загорелый, лицо осунувшееся, сосредоточенный… Тов. Медведев почти все время находился на передовых позициях, среди красноармейцев… Невольно приходит в голову сравнение первой встречи с Медведевым и Тухачевским, который приехал в салон-вагоне с женой и многочисленной прислугой, и даже около вагона, в котором был Тухачевский, трудно было пройти, чтобы кто-либо не спросил: „Ты кто? Проходи, не останавливайся!“».

Пишет член Реввоенсовета, военком О. Ю. Калнин: «31 декабря без нашего ведома командарм-1 Тухачевский послал телеграмму Реввоенсоветам фронта и Республики, в которой называет политкомарма Медведева явным провокатором, действия которого, по словам Тухачевского, систематически разрушают армию, и приводит следующие факты в доказательство. Первое: Медведев подрывает авторитет командарма, а именно — отменяет разрешенную командармом служебную командировку помощнику зав. разведотделом армии, которому, как главное, поручено закупить и привезти для должностных лиц штаба на праздник масло, поросят, муку. Второе: Медведев, будучи комиссаром Пензенской дивизии, от августа до сентября 1918 года расстроил дивизию, последствием чего явилось отступление Пензенской дивизии у Белебея».

Ну прямо-таки один комиссар за один месяц привел в небоеспособное состояние всю дивизию! (А командир ее, спрашивается, куда смотрел?) Да еще оставил штаб армии на праздник без поросят, что уже совсем непростительно. Об обстановке в этом самом штабе, кстати, Калнин отзывается весьма неодобрительно:

«С развитием армии развивался и штаб армии, а также все управление, но только по количеству и штату, но не по качеству. Замечался скрытый саботаж, халатное отношение, кумовство. По мере возможности принимались меры к пресечению подобных явлений, был ряд смещений и перемещений, с которыми командарм не вполне согласился. Из высших должностных лиц и командарма образовался кадр, который себя огородил китайской стеной от влияния и контроля политкомармов. Стремление избежать совместной работы и контроля политкомармами замечалось особо с взятием Сызрани, также с каждой похвалой со стороны высшего командования (в адрес командарма), а особо, когда в Реввоенсовете наметили Тухачевского помощником командующего Южного фронта. Наш лаврами побед армии увенчанный командарм-1 поднял голову, как настоящий красный генерал типа Наполеона. 22 декабря Главкому Вацетису заявляет, что он как командир, и притом коммунист не может мириться, что к нему на равных со старым генералом приставлены политкомармы…» Так вот оно что! Не в том даже дело, что властью надо делиться, а в том, что к нему, такому исключительному, приставляют комиссара на равных со старыми спецами!

Тут надо знать еще, что такое были тогда комиссары. Лукавят те, кто говорит, что это было абсолютно вредное явление, что единоначалие всегда хорошо, а контроль над командиром — всегда плохо. Еще один раз будет введен в Красной Армии институт комиссаров, и с той же целью — но об этом потом.

Так что же такое комиссар гражданской войны? Это отнюдь не политработник более позднего времени. Дело в том, что необходимость вести войну заставила большевиков широко пользоваться услугами царских офицеров. Причем многие из них даже не добровольно пришли на службу в Красную Армию, а были мобилизованы. Сплошь и рядом они очень скоро обнаруживали, что с большевиками им совсем не по пути. Ю. А. Щетинов и Б. А. Старков приводят следующие данные: за годы гражданской войны на сторону белогвардейцев перешло 5 из 100 командармов, 7 из 93 начальников штабов, около одного процента всех начальников дивизий. Последствия измен военачальников такого ранга часто бывали катастрофическими. На более низком уровне измен было еще больше. Извилистый путь Вадима Рощина, описанный А. Н. Толстым в «Хождении по мукам» — от красных к белым, потом к Махно и снова к красным, — отнюдь не был вымыслом.