Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Конечно, для меня, мальчика из простой рабочей семьи, из заводского общежития, жизнь писательской богемы была новым опытом. Я в неё погрузился не без удовольствия, но всегда понимал: это пена. Больше наблюдал со стороны. Хотя было довольно интересно.

– Сергей Владимирович Михалков назвал вас «последним советским писателем», это так?

– С Михалковым была такая история. Он всех поддерживал, всем помогал и написал письмо в ГлавПУР с просьбой всё-таки дать разрешение напечатать «Сто дней до приказа». Ему позвонили и говорят: «За кого вы просите, это же махровый антисоветчик!» «Да какой он антисоветчик, вы что, спятили, что ли? Поляков вообще, может быть, последний советский писатель!» И оказался прав. Действительно, я принадлежу к тому поколению, которое формировалось как «советские писатели».

– Вас сейчас не обижает такая формулировка?

– Нет, наоборот, в своих книгах я стараюсь честно изображать то время. Все мои романы семейного цикла «Замыслил я побег…», «Грибной царь», «Гипсовый трубач» и «Любовь в эпоху перемен» содержат главы, где речь идёт о советском периоде жизни героев. Понять то, что случилось с человеком после 1991 года, можно только узнав, что он делал до 1991 года. В новом романе «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» действие происходит осенью 1983 года, при Андропове. Мне та эпоха очень интересна. Я сейчас пишу цикл рассказов о советском детстве, попросту оболганном некоторыми моими коллегами по цеху.

– Что читает и перечитывает последний советский писатель и классик?

– Я параллельно читаю всегда несколько книг. Перечитываю кого-то из хороших поэтов. Недавно перечитал сборник Евгения Блажеевского, моего ровесника, который, к сожалению, рано умер. Читаю книгу по русскому расколу, дочитываю «Иисуса Христа» владыки Илариона. Кстати, очень систематизирующая книга. Периодически читаю прозу. Беру с полки, например, Боборыкина или Пантелеймона Романова. Люблю Катаева, который очень сильно повлиял на современную литературу. Вышло несколько книг о нём. Очень хороша книга Сергея Мнацаканяна «Великий Валюн – очевидец столетия», автор в юности знал своего героя и многих лиц из его окружения. Потом появился огромный том Вячеслава Огрызки, это скорее большая подборка архивных материалов, порой редчайших и удивительных. Наконец, вышла книга Сергея Шаргунова в серии ЖЗЛ. Такой интерес молодого автора к судьбе мастера отраден.

– А ЖЗЛ-овская книга о вас вам понравилась?

– Она собственно не обо мне, а о нашем времени и моём поколении. Многие вещи приходилось объяснять: ведь человек, которому меньше сорока, просто не поймёт, почему из-за какой-то повести про армию возбудилось всё Министерство обороны. Автор Ольга Ярикова проделала колоссальную работу, пошла путём тщательной реконструкции эпохи, но за счёт этого книга утяжелилась. Может быть, когда-нибудь при переиздании её сократят… А сейчас в АСТ выходит новая книга обо мне – доктора филологических наук, зав. кафедрой современной литературы филфака МГУ Михаила Голубкова. Это в известном смысле коллективный труд семинара по современной российской литературе.

– Какой у вас круг общения? Остались ли друзья юности?

– Я в отношениях с людьми очень консервативен. Если человек какими-то поступками не огорчил меня, что бывало, то я с ним дружу всю жизнь. Общаюсь с теми, с кем мы когда-то ходили в литобъединение, с кем работали в «Московском литераторе» и в «Смене». У меня как раз новых друзей не так много. Я постоянен. И в семейной жизни тоже. Как женился в 1975 году, так и живу с одной женой. Для многих писателей это не характерно. С дочерью Алиной я очень близок. Она сейчас известный блогер, и гораздо более радикальный, чем я. Внуки заканчивают школу, литературных наклонностей я у них пока не вижу.

– Активны ли вы в Интернете, в соцсетях?

– У меня есть сайт, фейсбук, а в соцсетях я не сижу. И вообще считаю, что это дело очень опасное: колоссальный и порой бессмысленный расход времени и умственной энергии. У меня был один очень хороший сотрудник в «Литературной газете», он прекрасно писал. Потом на какое-то время от нас ушёл в интернет-издание. А потом вернулся, но его как подменили. Слова в газету из него не выжмешь. Я сначала никак не мог понять, в чём дело. А потом совершенно случайно выяснил: он целыми днями сидит в Интернете и ежеминутно на всё реагирует в соцсетях, буквально выгорая. Он как журналист на этом закончился.