Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– И она вас сразу выделила среди других учеников?

– Она мне объясняла так: я читаю изложения учеников, и они все написаны как под копирку. И вдруг появляется работа, где ребёнок пытается что-то с чем-то сравнивать, сделать какие-то свои умозаключения. Естественно, учитель, тем более словесник, такого ученика сразу выделит. Она помогла мне выбрать вуз. Сначала я хотел стать архитектором, хотя к рисованию имел обычные способности, не талант. Она меня убедила, что надо получить филологическое образование, оно мне в любом случае пригодится. Я выбрал педагогический институт, в университет не пошёл, Ирина Анатольевна отговорила: «Юра, туда сложно поступить, конкурс очень большой, связей у тебя никаких, да и русским туда поступить непросто… Мафия! Запасного года у тебя нет. Ошибиться нельзя – уже осенью в армию.

Мне, мальчику из заводского общежития, родители которого не имели возможности нанять репетиторов, поступление в лучший вуз страны явно не светило. Наша школа была базовой для Московского областного пединститута, его студенты проходили у нас практику. Все экзамены в вуз я сдал на пятерки. И потом сам проходил в своей 348-й школе практику. И я не жалею. С этим институтом, ставшим ныне университетом, я и теперь поддерживаю тесные связи, я его почётный профессор, веду там свою литературную студию.

– Вам интересно работать с молодёжью?

– Не могу сказать, что я фанат этого дела. Есть писатели, которые буквально заболевают, если за ними не ходит хвост внимающих девушек и юношей. Мне интересно посмотреть на молодых, поговорить с ними, почитать, что пишут. Но многое в их писаниях меня расстраивает: упал образовательный уровень, кругозор сузился, ребята не знают историю литературы, не читают талантливых современников, зато смотрят в рот глупейшему блогеру… Как же ты собираешься писать стихи, если не читал ни современных поэтов, ни поэтов XIX века даже из школьной программы?

– Вы защитили кандидатскую диссертацию по военной поэзии…

– Да, там же, в Московском областном пединституте. Сначала я должен был защищаться по Валерию Брюсову, по которому в 1976-м защитил диплом. Но как раз в 1973 году широко отметили 100 лет основоположнику русского символизма, и диссертации по его творчеству пошли валом. Таким образом, лимит исчерпался. Профессор Анна Александровна Журавлёва, помогавшая мне с первого курса, посоветовала обратить внимание на фронтовую поэзию. Я с детства очень любил военные стихи и с радостью взялся за работу. А Георгия Суворова, поэта из Сибири, но писавшего под влиянием ленинградской школы, мне посоветовал взять в качестве объекта исследования заведующий кафедрой Михаил Васильевич Минокин – он сам был сибиряк и фронтовик. Суворов родился в Абакане, формировался в литературном Омске, а по сути был в чём-то продолжателем традиций Гумилёвского Цеха поэтов, его любил и поддерживал Николай Тихонов. И если бы он не погиб от шального осколка на льду реки Нарва в 1944 году, то стал бы одним из лучших советских поэтов – уровня Сергея Наровчатова, Михаила Дудина, Давида Самойлова. О нём была моя кандидатская диссертация, но потом я филологией как наукой уже всерьёз не занимался.

– Вы стали писать сами, и ваши первые книги были стихотворными сборниками?

– Писать стихи я начал классе в восьмом. Позже стал посылать стихи в журналы. Получил какие-то критические отзывы, а потом попал в литературное объединение при Московском горкоме комсомола и Московской писательской организации. Там преподавали Борис Слуцкий, Юрий Трифонов, Евгений Винокуров. Я был в семинаре у Вадима Сикорского, поэта и переводчика, который мне дал очень многое. В 1980 году вышла первая книжка в «Молодой гвардии», которая называлась «Время прибытия». На следующий год в «Современнике» вышла вторая – «Разговор с другом». В 1981 году меня приняли в Союз писателей. Рекомендации мне дали замечательные поэты – Владимир Соколов, Константин Ваншенкин, Виктор Федотов. Преподавал я какое-то время в школе, а потом перешёл в газету «Московский литератор», занялся литературой и журналистикой. Недолго работал в журнале «Смена», возглавлял отдел литературы и искусства, а затем после 15-летнего пребывания на «вольных хлебах» 16 лет руководил «Литературной газетой». Я был 33-м главным редактором и дольше меня этот пост занимал только Александр Чаковский.

– Ваши первые повести прозвучали в перестройку. Андрей Дементьев боролся, чтобы цензура разрешила опубликовать в журнале «Юность» «Сто дней до приказа», расскажите, как это было.