Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Работая в «Литературной газете» вы все материалы, которые поступают, были обязаны читать?

– Нет, конечно. Опыт – большое дело. Уже знаешь, кого не стоит читать, а кого, наоборот, надо с лупой, так как это газете может боком выйти. Главная задача редактора заключается в том, чтобы газета была интересной, а это всегда риск, можно задеть интересы сильных мира сего. Но если главный редактор не готов в любой момент положить заявление об уходе на стол, хорошей газеты от него не жди. Как только редактор начинает больше думать о сохранении кресла, на газете можно ставить крест. Боюсь, «ЛГ» сегодня двинулась именно в этом направлении.

У меня был эпизод, когда я два дня фактически был безработным. В Екатеринбурге открыли «Ельцин-центр». Кто читал мою публицистику, знает, как я отношусь к сему политическому деятелю. Этот центр, который по площади обширней Большого театра, меня возмутил до глубины души. В «Литгазете» на первой полосе прошёл очень жёсткий материал на эту тему, а я к нему придумал шапку: «Мумификация позора». Это вызвало бешенство в «семье», пошли жалобы на самый высокий уровень. А я в это время был в Ставрополе на премьере моей пьесы. Меня пытались защитить учредители «Литературки»: мол, это не Поляков, он был в отъезде. Но там отвечают: «Ладно врать-то. Мы его руку хорошо-о знаем!» Короче говоря, мне сказали, что придётся уйти. Но к такому повороту событий я уже давно был готов, поэтому особо не переживал…

– И что же помогло остаться?

– Наверху политические и прочие ветры меняют направление так быстро, что пока ты приспосабливаешься, уже всё по-другому… Поэтому мой принцип такой: если уж страдать, то за поступки по совести. И пока прикидывали, как лучше обставить мою отставку, выяснилось, почти все ведущие СМИ страны выступили с критикой «Ельцин-центра». За что снимать? Повторюсь ещё раз в литературе и в газетной работе надо говорить то, о чём на самом деле думаешь. В этом – суть профессии.

– Вы сами что-то читаете?

– Я читаю много. Не только художественную литературу, могу одновременно читать что-то по истории, философии. Сейчас, например, читаю про пересадку сердца. Задумал пьесу и решил подготовиться прежде, чем встретиться с действующим хирургом. Дочитываю книгу митрополита Илариона (Алфеева) «Иисус Христос», вышедшую в серии ЖЗЛ. Читаю с удовольствием и большой пользой для себя. Тем, кто хочет упорядочить свои знания о Христе, о библейских временах, о христианстве, очень советую. Ведь многие, выросшие в советскую эпоху, к вере приходили по-разному, а владыка Иларион всё как бы по полочкам раскладывает.

– Возвращаясь к началу нашего разговора. Юрий Михайлович, как часто посещаете храмы в Москве, какие паломнические поездки совершали?

– В Москве часто бываю в Елоховском соборе, в окрестностях которого я вырос. Работая в «Литгазете», в Хохловском переулке, посещал храм св. Никиты в Хохлах. Если куда-то приезжаю, обязательно иду в намоленные храмы. Может показаться парадоксальным, но вера в Бога сегодня молодому писателю создаёт определённые трудности. Премиальные жюри заражены антиправославным скепсисом или так называемым «гламурным православием» (выражение Александра Щипкова), поражены презрительным отношением к народу-богоносцу. Позиция некоторых крупных церковных чиновников, вроде Владимира Легойды, вызывает недоумение. Мне кажется, у либералов есть влиятельная «пятая колонна» и в клире. Но Бог им судья.

– В данном отношении вы, безусловно, более свободны, чем те, кто считает себя либералами и ставит вам палки в колёса.

– Это верно.

– А по святым местам часто ездите?

– Часто. Между прочим, визирую это интервью, буквально выйдя за ворота Кирилло-Белозерского монастыря…

– Вы в своё время поднимали очень острые проблемы молодёжи, которые темы не всегда нравились нашим руководителям. И мне интересно теперь, если бы вы писали про современную молодёжь, какую бы вы тему подняли?

– Молодёжь всегда острее других реагирует на несправедливость, в том числе социальную. Не случайно революцию делают в основном люди юные, горячие, не отягощённые жизненным опытом, гражданской и семейной ответственностью. Впрочем, наши дети и внуки живут, увы, в показательно несправедливом обществе, где трудно удержаться от протестных настроений. Я говорю не о той небольшой части молодёжи, которая изначально заточена на бузу, беспорядки, сокрушение власти только потому, что это власть. Такие бузотёры есть в любой, даже самой благополучной стране. К сожалению, эти сокрушительные настроения овладевают ныне и законопослушной (в хорошем смысле) молодёжью. Овладевают теми, кто просто хочет учиться, работать, делать карьеру, строить дом, растить детей, отдыхать… Но наш постсоветский социум сложился таким удивительным образом, что для честного, трудолюбивого, целеустремленного молодого человека эти рутинные в стабильном обществе цели почти не достижимы. Если бы это происходило на фоне общей скудости или жёсткого общенационального режима экономии, тогда ещё другое дело. Ради будущего можно и потерпеть. Но само слово «будущее», заметьте, как футурологическая категория почти отсутствует в кремлёвской риторике, в лучшем случае говорят о 2024 годе.