Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Обречено ли постсоветское общество на падение?

– Отнюдь нет. Если курс Путина будет продолжен, конечно, в модернизированном виде, Россия не только упрочит своё положение на планете, но и решит многие внутренние проблемы, которые ныне решаются медленно, за что оппозиция справедливо критикует правительство и президента. На мой взгляд, сегодня в России много патриотизма на экспорт, и маловато для внутреннего пользования. Экономический блок правительства – это какой-то интернат для отстающих менеджеров-монетаристов.

– Вы в Венгрии уже не в первый раз. Даже как у (бывшего) почетного председателя московского Общества «За дружеские связи с Венгрией», у Вас есть свой взгляд на венгерскую общественную жизнь. Какой Вам представляется Венгрия и её внешняя политика? Каким Вы видите отношение к Венгрии в России? Какое у Вас мнение о Викторе Орбане?

– Мне кажется, Виктор Орбан – политик «длинной воли», как говорили на Древнем Востоке. Он понимает: историческая судьба Венгрии и её народа важнее судьбы наднациональной административной химеры под названием «Евросоюз». Если бы руководители исчезнувшего СССР, так же думали о будущем России, она могла бы избежать катастрофы, настигнувшей её в 1990-е.

Так называется новая книга известного прозаика, главного редактора «Литературной газеты», вышедшая в АСТ – сборник эссе о временах, нравах, политике, любви, театре, утратах и обретениях, творчестве и работе. Афористично, ярко, язвительно, грустно? Тут можно подбирать любые слова и настроения, потому что эта вещь про нашу повседневность. Ведь «мастер слова не ограничивается сидением за рабочим столом, точно так же, как дни и ночи врача не исчерпываются выписыванием рецептов и осмотром больных организмов – в зависимости от специализации. О заботах страны, цензуре, либеральном перекосе в искусстве, на «тесном как вагон метро в час пик Парнасе», «Викинге», премиях и трамповских ракетах мы поговорили с писателем.

Культура: Вы относите «По ту сторону вдохновения» к жанру «мемуарной публицистики». Что это такое, кто-нибудь ещё в нём работал?

Поляков:Сегодня? Не думаю. Жанр возник неожиданно и даже стихийно. Я сам и название для него придумал. Дело в том, что внимание критиков и литературоведов в последнюю четверть века было нацелено в основном на авторов «либерально-экспериментального пула», который группировался вокруг больших премий. Авторы моего направления почти игнорировались, несмотря на читательское признание. Тогда возникла идея компенсировать это невнимание и снабжать мои часто переиздававшиеся книги небольшими эссе о том, как и в каких обстоятельствах романы, повести, пьесы писались, какие отклики имели. А потом, однажды перечитав эссе, я понял, что это не столько заметки на полях или очерки психологии творчества, сколько своего рода мемуарная публицистика, причём не устаревшая. Скажем, недавний скандал на «Нике» – почти повторяет те же коллизии, что мы наблюдали во времена «Перестройки». Деятели культуры, живущие за счёт государства, умеющие говорить только «дай!», снова, как 30 лет назад, не хотят вникать в проблемы «руки дающей». Они не понимают, что «экспортный гуманизм» не всегда совпадает с интересами страны, что долг художника перед обществом не исчерпывается бюджетным самовыражением. В своей беспроигрышной общечеловеческой риторике они вольно и невольно работают на силы, враждебные России, как и 30 лет назад. Об этом я тоже пишу в новой книге.

Культура: Надо заметить, Ваша публицистика очень острая. Вот, например, цитата о начале девяностых: «Страна превратилась в огромную кунсткамеру, уродцы, сидевшие при советской власти в спирту, повыскакивали из банок и устроили шабаш непослушания». Вы и тогда так выступали?

Поляков:Конечно, даже ещё острее: моложе был. Поэтому я с чистым сердцем переиздаю публицистику, которую писал в 1990-е, публикуя в «Труде», «Собеседнике», «Комсомолке», «Московском комсомольце», «Российской газете», «Правде» … В октябре 1993-го из-за моей статьи «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!» приостанавливали выпуск «Комсомольской правды». Тогда же мой «Демгородок» изымали из магазинов, а статьи обо мне удаляли из переизданий энциклопедий, справочников, учебников. Я предложил именовать продажную интеллигенцию, севшую на западные гранты, «соросятами», а тогдашнюю культурную политику «грантократией». Прижилось. Придумал словечко «демокрады». Тоже прижилось. Серьёзный резонанс вызвала и моя статья в «МК» «Холуин – праздник творческой интеллигенции». Ко всем этим темам я возвращаюсь в новой книге.