Дмитрий Брикман - Детский недетский вопрос

Мое детство пришлось на послевоенное, голодное, бедное, тяжелое время. Счастье для детей, с которыми я вместе росла во дворе, — это когда какая-нибудь девочка вроде меня выносила во двор большой кусок белого хлеба, помазанный тоненьким слоем масла и посыпанный сверху сахаром. Это была роскошь. Называлось «солдатское пирожное». И все были счастливы. Счастье бывает маленькое-маленькое. Бывает-побольше. Бывает — огромное. Это никогда не бывает длительное состояние. Это всегда минута, две минуты. Это острое состояние радости, которое я раньше хуже понимала, а с годами стала понимать все острее. Это когда ты просто смотришь в окно, и вдруг солнышко красиво засветило. Поэтому счастье — это то, что ты должен ловить. Надо учиться быть счастливым, потому что здесь кое-что зависит от тебя. Хочешь быть счастливым — можно им быть. Хочешь быть несчастным — для этого всегда есть огромное количество поводов. Можно обидеться на маму, можно рассердиться на кошку, можно разозлиться на учителя и чувствовать себя глубоко несчастным. Поэтому желаю вам быть глубоко счастливыми. И помните, что немножечко это зависит от себя.

Могу ответить. Это будет связано с моим предыдущим ответом. Радуйтесь. Это чрезвычайно важное задание. Я думаю, что ничего умнее придумать нельзя. Мы живем, чтобы радоваться. По возможности. Один бывает талантлив к радости, другой — менее талантлив. Но можно поставить себе такую задачу. Радуйтесь.

27 мая 2020 г.

Виктор Шендерович — прозаик, драматург, сценарист, сатирик, теле-и радиоведущий, публицист, педагог.

Ну это простой для меня вопрос. Я — выросший и почти состарившийся мальчик из хорошей московской семьи. Это для меня довольно важная дефиниция.

Да. Но из той семьи, в которой я вырос. Для меня совершенно никакого значения не имеет национальность и совсем малое значение имеет принадлежность к стране. Но я — мальчик из хорошей московской семьи, и те ценности или предрассудки, как угодно можно назвать, которые были мне привиты, для меня очень важны.

В детстве с конфетами была напряженка, а насчет ума — не знаю, трудно самому судить. Мне кажется, в детстве я был в каком-то смысле умнее, чем сейчас, потому что мир был более цельным, добро и зло очевидными, без полутонов. Потом у меня было, я помню, юношеское ощущение отчаяния, и уже во взрослом возрасте 30 лет я осознал, что ничего не понимаю. Что я в этом мире чужой, что вокруг взрослые люди, а мне словно 5–6 лет, я не понимаю, как тут себя ведут…

Да. Например, первый раз я попытался написать о любви в 50 лет. Только в этом возрасте я почувствовал, что имею право высказаться на эту тему. Что у меня есть какой-то опыт и достаточное знание человеческой природы.

Неразделимость, наверное. Когда ты понимаешь, что тебя без этого человека просто нет. Замечательная формулировка у Довлатова: «Это не любовь, это судьба». В какой-то момент выясняется, что у тебя есть ребро. И ты кому-то ребро, симметричным образом. Мы часть друг друга. Срослись.

Бог создал женщину, чтобы мужчине вообще имело смысл жить. «Сладостное внимание женщин — почти единственная цель наших усилий», — сказал Александр Сергеевич Пушкин. Замечательная формулировка, потому что мужчинами нас делают женщины. Для кого бы мы распускали хвост, для кого бы мы все это изобретали, делали. Так что да — для того, чтобы было весело.

Но весело не в том смысле, чтобы, так сказать, подпрыгивать и веселиться. Веселье — это все-таки что-то смехопанорамное. Скорее, радостно. Жена Зиновия Ефимовича Гердта однажды сказала, что женщина должна быть доброй и веселой. И это замечательно. В этом и есть, наверное, женский ум — быть доброй и веселой. Мужчины конфликтны, мужчины изменяют мир, а женщины сохраняют мир, дают правильную систему координат. И в этом смысле рядом с доброй и веселой женщиной должен быть сильный и ответственный мужчина. Иначе непонятно, зачем одно без другого. Хемингуэй хорошо это подметил в раннем цикле рассказов «Мужчины без женщин» — как мужчины деградируют в сугубо мужском обществе. Армия — пример такой деградации.