Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

На следующий день 4 октября 1937 г. Хахоньян понимая, что Варейкису уже не поможешь (надо спасать себя), спешит сообщить Сталину, что перед отъездом в Москву Варейкис имел с ним конфиденциальный разговор о шифровке, посланной на имя Сталина с изложением точки зрения о имевшихся неправильных арестах, о якобы формальном своем участи в решении вопросов, касающихся ареста того или иного лица. Во время разговора у Варейкиса прорвались фразы о том, что «никого из арестованных не выпускают (надо понимать сознательно держат невинных), ордена хотят получить».

У Хахоньяна сложилось впечатление, что Варейкис недоволен всей практикой арестов, считая, что имеются налицо огромные перегибы, переросшие в отрицательное политическое явление и то, что у Варейкиса имеются настроения, носящие антипартийный характер и исходящие из «гнилова нутра». «Иначе нельзя понять эти настроения и разговоры, в частности отражающие недовольство жесткой линией по отношению к врагам, проводимой Люшковым, как раз в тот момент, когда с приездом Люшкова разоблачена целая плеяда мерзавцев вроде Дерибаса и Западного, Барминского, Вольского, Слинкина и других. Разоблачение этих и прист-ных им других многочисленных врагов как раз говорит о том, что до сих пор не было необходимой жесткой борьбы по разоблачению и выкорчевыванию врагов. Разговоры же об имеющихся якобы перегибах у нас, да еще в такой форме (никого не выпустили, хотят заработать ордена), могут свидетельствовать лишь о скрытом несогласии с линией партии.

Я так понимаю. Считая необходимым обо всем этом довести до Вашего сведения» [84].

По принципу кто быстрей в тот же день и Стацевич поспешил проинформировать Сталина о том, что Хахоньян 4 октября рассказал членам бюро крайкома разговор с Варейкисом 27 сентября у него на квартире, где тот изложил свои антипартийные настроения, связанные с проводящимися арестами врагов. Хахоньян просил совета сообщать об этом в ЦК или нет. Все выразили недоумение, что он до сих пор еще не сообщил об этом, и предложили немедленно это сделать. После информации Хахоньяна у Стацевича и у других членов бюро остался нехороший осадок от поведения Хахоньяна из-за того, что он не сообщил о таком факте. У Стацевича сложилось мнение, что этому разговору Варейкиса с Хахоньяном предшествовали другие разговора, которые давали право Варейкису так открыто излагать свои антисоветские взгляды Хахоньяну [85].

В это время секретарь Камчатского обкома ВКП(б) Никонов сообщил Сталину, что в течение двух лет Дальневосточная парторганизация вела борьбу против руководства Лаврентьева, Крутова, вследствие чего его травили, делали троцкистом в то время, когда на протяжении всей партийной работы никаких колебаний не было. Никонов писал на имя Маленкова о безобразиях в Приморье и роли в этом Лаврентьева. О положении в крае неоднократно информировал ЦК через всех бывших членов комиссии ЦК. Несмотря на все это, по его словам его начинают связывать с мразью. Никонов просил Сталина дать указание проверить факты, изложенные в его заявлениях в ЦК, а также по линии Ежова, чтобы проверив и указав на отдельные ошибки, товарищи не смешивали бы его со всякой сволочью, маскировавшейся для борьбы с руководством ЦК. Также просил дать указание дальневосточному крайкому о более внимательном и быстром разборе вопросов Камчатки, в особенности военных оборонных вопросов, связанных с ликвидацией последствий шпионской банды Адамовича, поставленных еще в апреле перед крайкомом, «а эти боевые вопросы, в частности тов. Варейкисом, тормозятся, не разрешаются» [86].

Тем самым вовремя «всплывшее» письмо подтвердило, что Варейкисом не принимались меры по рассмотрению таких важных обращений.

В свою очередь заведующий отделом печати и издательств Мехлис внес свою лепту, сообщив Сталину, Кагановичу, Андрееву, Жданову и Ежову о том, что редактор газеты «Тихоокеанская заезда» Швер на протяжении ряда лет был политически тесно связан с троцкистско-бухаринскими шпионами Рябовым и другими. Редактируемые им в разное время газеты воронежская «Коммуна», «Сталинградская правда», «Тихоокеанская заезда» отличались тем, что они носили ярко враждебный подхалимский характер. Никогда в редактируемых Швером газетах не было острой борьбы против троцкистов и правых. Мехлис объяснял это тем, что Швер чужой и враждебный партии человек.

Отдел печати ЦК ВКП(б) вносил предложение: за связь с троцкистско-бухаринскими шпионами и засорение редакции «Тихоокеанской звезды» враждебными и политически сомнительными людьми снять Швера с работы редактора и исключить его из партии. При этом прилагался проект постановления [87].