Алексей Кочетков - Черное солнце Украины

То, что Донцов стал «иконой» для современных украинских националистов, не случайно и связано, главным образом, отнюдь не с теоретическим качеством его работ. Донцова и современных интегральных националистов Украины сближает родственность психологического типа. И для одного, и для других национализм опирается на негативную психологию — психологию отрицания. Первичным феноменом в данном случае оказывается неприятие России, а позитивная (националистическая) программа оказывается всего лишь инструментом для рационализации такого психологического настроения. По сути, мы имеем дело с абсурдной логикой: Украина должна обрести величие не потому, что она этого достойна сама по себе, а для того, чтобы нанести максимальный урон России.

Подобные ситуации неоднократно анализировались теоретической психологией. Так, в частности, Зигмунд Фрейд анализировал феномен «искажённого желания» на примере восприятия гомосексуальности. Согласно Фрейду, постоянное, активное декларирование субъектом своего неприятия гомосексуальности означает, что само гомосексуальное желание в нём присутствует в сильной степени. Изначальный сильный импульс требует и соответствующего сильного подавления: субъект боится этого импульса, боится поддаться этому импульсу и поэтому стремится подавить его всеми возможными силами. Если для субъекта угроза гомосексуальности не актуальна, то он и не будет постоянно и эмоционально реагировать на этот феномен. Он его просто не заметит.

В рамках психоаналитической модели феномен украинского интегрального национализма вполне соответствует ситуации «бунта против Отца». Отец, с ролью которого в украинском национализме ассоциируется именно Россия, предъявляет требования к ребёнку. Но т. к. их выполнение требует от ребёнка определённых усилий, то детское сознание часто выбирает стратегию уклонения: оно начинает отрицать фигуру Отца как таковую. Подобный тип реакций психоанализ определяет как инфантильный. И если такие реакции приобретают массовый характер, то можно говорить о существовании социального инфантилизма, характерного не только для отдельных личностей, но и для общества в целом.

Украинский национализм наиболее уверенно себя чувствовал и чувствует сегодня в западных районах Украины. Этому обстоятельству есть свои объяснения. Западная Украина находится на границе между двумя цивилизациями — Русской и Западной. Культурным следствием такого специфического местоположения оказывается ментальная двойственность западноукраинского психологического типа. С одной стороны, он вбирает в себя психологические черты, присущие Русской цивилизации, а с другой — черты западные. В итоге, он в полной мере оказывается неспособным вписаться ни в одну из них. И там, и там он чувствует себя чужим. Соответственно, находясь в составе Русской цивилизации этот тип воспринимает её как нечто чуждое себе и вступает в конфликт с ней. Когда же он оказывается в составе Западного мира, то ничего принципиально не меняется за одним исключением: теперь в роли Отца начинает выступать коллективный Запад; соответственно, именно на него и перенаправляется энергия отрицания. Трагичность положения подобного типа в том, что естественным состоянием его исторической жизни является именно конфликт. Никакого чёткого положительного идеала такая ментальность внутри себя не содержит. И если возникнет ситуация, при которой Западная Украина окажется предоставленной самой себе, она незамедлительно вступит в конфликт с кем-то из своих ближайших соседей — с тем, кто будет заведомо сильнее её и соответственно, вступление в конфликт с которым обеспечит уничтожение этой территории в качестве самостоятельной политической единицы. Психологический тип, основой которого является отрицание, неизбежно переходит к суицидальной логике существования.

Другое объяснение можно поискать в древней цивилизационной истории восточных славян. Когда-то территория нынешней западноукраинской Галиции (ныне это в основном Львовская и Ивано-Франковская области) была заселена племенами белых хорватов, большая часть которых в VII в. н. э. мигрировала на Балканы. Наверное, оставшиеся там потомки хорватов подсознательно, на уровне генетической памяти, ощущали и до сих пор ощущают свою этноплеменную обособленность от окружающих их и родственных им славянских народов: поляков, русинов, малороссов, белорусов и великороссов. Вероятно, это обстоятельство в значительной степени повлияло на особую агрессивность галицийских националистов в отношении соседних славян. По крайней мере, запредельную жестокость боевиков ОУН-УПА в отношении русских, украинцев, поляков и белорусов в годы Великой Отечественной войны можно сравнить только с неслыханными зверствами хорватских усташей в отношении кровнородственных им православных сербов. Наверное, не случайно лозунги, вдохновлявшие фашистских усташей тех времён и современных неонацистов-бандеровцев, по сути, практически идентичны: «Сербов на вербы» и «москаляку на гиляку» (на ветку).