Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

Раньше режим испытывал давление Запада, порой довольно сильное. При Рейгане не скупились на многомиллиардные затраты, шли на серьезные внешне- и внутриполитические издержки ради одного только подрыва советской экономики. Сейчас аппарат чувствует себя лучше, чем никогда: твори любые зверства, объявляй их издержками процесса демократизации или происками ее врагов, а вместо давления получай горячую поддержку и экономическую помощь. В былые времена советская власть и мечтать о таком не могла. Не без помощи признавших эту власть правозащитников правозащитное движение у нас быстро сошло на нет. Мировое сообщество во внутриполитических вопросах всецело на стороне якобы демократической власти, даже когда она стреляет по мирным демонстрантам или прогоняет своих граждан сквозь строй. (А потом на Западе недоумевают, откуда в русском народе в эпоху демократии столь широко распространены антизападные настроения. Кстати, чем дольше будет длиться агония власти, тем страшней будут ее последствия, в том числе и для Запада). Когда же эту правозащитную публику жареный петух клюет в одно место, все они хором начинают ругать Запад за чрезмерно мягкое отношение к нынешнему кремлевскому руководству.

Взывать к российскому общественному мнению бессмысленно: власти всегда на него плевали, плюют и правильно делают – мнение общества, неспособного к противостоянию, ничего иного не заслуживает. Отчаянные акции протеста правозащитников и прессы против вопиющих беззаконий обычно остаются без последствий. В другом обществе того, что высказала о постыдных явлениях нашей жизни в десятиминутном телеэфире Зоя Крахмальникова, хватило бы на многие месяцы скандалов и самобичевания. У нас – как в вату.

Неудивительно, что сейчас, в основном, остались только такие правозащитные организации, по сравнению с которыми блаженной памяти комиссия Бурлацкого кажется верхом совершенства.

Далек от мысли, будто давление Запада может существенно изменить режим, но спасти множество конкретных несчастных от конкретных случаев произвола оно вполне способно. Строить в мечтах воздушный замок вправе каждый. Однако при этом следует помнить, что за ним легко может прятаться реальное царство лжи, произвола и беззаконий.

Приличные люди для подоночной власти не нужны и крайне опасны. Ей необходимы те, кто с самого начала были повязаны преступлениями советской власти. Или те, кто, будучи идеалистами, начали сотрудничать с нею из самых лучших побуждений, а потом увязли в этом сотрудничестве по уши.

Идеалисты полезны большевизму только до определенного момента. Для дестабилизации положения в других странах кремлевские начальники всегда использовали своих тамошних друзей, которые делились на платных и бесплатных (идейных). Когда, в результате дестабилизации, Кремль устанавливал там социалистические режимы, то из платных друзей создавали новые властные органы, а бесплатных ставили к стенке раньше непримиримых врагов. Идейные бунтари против власти для новых режимов становятся очень опасны.

Советская власть соблюдает свои собственные законы только тогда, когда ей это выгодно. Заявив, что больше не считают российское государство своим врагом – т.е. признав законность беззаконного режима, признавшие власть диссиденты оказались в положении, в которое попадает неопытный игрок, севший играть в карты с шулером, и в котором проигрыш гарантирован. Чем еще может кончиться игра, если ее правила (законы государства) для вас обязательны, а для противника – нет? Причем, в отличие от шулеров, нарушающих правила игры тайно, власть попирает свои законы публично.

Их провели, как сопливых первоклассников. Не заблуждайся они относительно краха прежнего режима, то обязательно вспомнили бы собственные слова о том, что советской власти не нужны ни союзники, ни граждане – ей необходимы только подручные и рабы.

Года с 87-го в нашем правозащитном движении центральной темой острых дискуссий стал вопрос: допустимо ли сотрудничество с властью, и если да, то до какой степени? Для меня все было ясно с самого начала: раз общество не способно к действию, раз законы обязательны для вас, но не для власти, а за вами нет никаких общественных сил, способных заставить власть соблюдать ее же законы, то любое сотрудничество с властью, независимо от вашего желания, будет фактически лишь служением ей. Режим либо замарает вас в своих преступлениях, либо – если этого не удастся – использовав, отшвырнет за ненадобностью. Представьте, будто вам предлагают играть в игру с условием, что ее правила устанавливаются противником и для вас они обязательны, а для него – нет.