Андрей Васильченко - Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

В Германии, впрочем, как и во многих странах мира, не была редкостью ситуация, когда заметившая свою беременность девушка обнаруживала, что отец ее ребенка отнюдь не собирался сочетаться с ней браком. Девушки оказались предоставленными сами себе, и многие из них находили путь в «Источник жизни». Этому может быть множество примеров. Одна женщина-служащая родила внебрачного ребенка в доме «Курмарк». Отцом ребенка был шарфюрер СА, который дал понять родителям девушки, что ей лучше было бы направиться в «Лебенсборн», так как его социальное положение не позволяло признать, что он имел внебрачного ребенка. Руководству «Лебенсборна» только оставалось констатировать, что «столь позорное поведение является результатом недостаточного национал-социалистического мышления». После этого Гиммлеру была направлена просьба, чтобы тот поставил перед командованием СА вопрос о недостойном поведении упоминавшегося шарфюрера «штурмовых отрядов».

Впрочем, к служащим СС в подобных ситуациях могли применять и более строгие меры взыскания. Если эсэсовец пытался уклониться от несения ответственности за судьбу матери и своего ребенка, то на него мог быть наложен штраф. Но даже эти меры не всегда приводили к бракосочетанию. Кроме того, данные меры применялись в первую очередь к нижним чинам СС, старшие офицеры нередко обходились выговором, или же их вообще не наказывали. Но не всегда дело ограничивалось штрафами и выговорами. Так, например, служащий СС Курт Л. из Мюнхена по предложению руководства «Лебенсборна» был арестован. Он подозревался в том, что отказывался поддерживать дочь, появившуюся на свет в доме «Альпенланд». Согласно письму, которое было написано в «Источнике жизни», этот эсэсовец в ответ на посланные ему уведомления о рождении дочери «проявил прямо-таки оскорбительное поведение в отношении учреждений национал-социалистического государства, а также к превозносимым "Лебенсборном" понятиям "мать и дитя"». 4 сентября 1939 года делом Курта Л. занялся лично Генрих Гиммлер. Рейхсфюрер СС предпочел лично принять решение относительно будущего этого нерадивого отца.

Иногда ситуация с принятием решения затруднялась тем, что при разбирательстве могли быть затронуты интересы важных партийных чинов, что автоматически приводило к интригам между отдельными нацистскими бонзами, которые рассматривали вопрос об отцовстве как еще один инструмент для ведения «борьбы компетенций». В отдельных случаях требовалось даже вмешательство Имперского министерства внутренних дел или начальника окружного управления полиции. Так произошло в случае, который мы опишем ниже.

В июне 1939 года в доме «Курмарк» молодая сотрудница мюнхенского централа «Лебенсборна» родила сына, чьим отцом являлся врач из Халлетау. Бракосочетание и признание отцовства не представлялось возможным. В данной ситуации к министру внутренних дел обратился сам Генрих Гиммлер, который просил в качестве исключения изменить имя ее сына и записать имя его отца в обход всех официальных процедур. Дело в том, что врач, кроме всего прочего, являлся бургомистром и руководителем местной партийной ячейки. Дедушка ребенка по материнской линии был служащим ЗАГСа и начальником одного из управлений, находившихся в подчинении бургомистра. А потому сам бургомистр мог оставаться в неведении относительного того, что у него появился сын. В случае проведения официальной процедуры под угрозу был бы поставлен не только уже существовавший брак врача-бургомистра, но и его профессиональное положение. Гиммлер писал, что он мог быть подвергнут ненужной критике со стороны местного населения (в большинстве своем католического), которое продолжало предвзято относиться к внебрачным детям. В итоге рождение ребенка было сохранено в тайне. Год спустя ребенок был усыновлен Ингой Фирмец, которая являлась начальником одного из отделов «Лебенсборна». Однако настоящая мать ребенка некоторое время спустя вновь «оказалась в положении». Она была во второй раз беременна от того же самого врача-бургомистра, который в законном браке уже воспитывал четырех детей. Ситуация осложнялась тем, что девушка была хорошо знакома с супругой своего любовника. После долгих совещаний было найдено решение. Будущая мать должна была на полгода перевестись в Познань. Родителям, врачу и его супруге она должна была заявить, что добровольно направляется на «осваивание Немецкого Востока». На самом деле она должна была родить ребенка в Бад-Польцине или Вернигероде и только после этого вновь вернуться в Мюнхен. Судьба ребенка не была ясна. Однако женщине дали понять, чтобы она более не должна была вступать в связь с врачом, так как тот явно не намеревался на ней жениться и признавать свое отцовство.