Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Именно в эти годы разрабатывается стратегия, «деликатно» названная «политикой наведения мостов». Она была провозглашена США в 1964 г. во времена президентства Джонсона (1963–1968). Главная её цель, по определению тогдашнего государственного секретаря Раска, состояла в том, чтобы «мирными средствами поощрять в коммунистическом мире эволюцию к открытым обществам» (читай: к капитализму. — В. Т.). «Смена вех» в империалистической стратегии экспорта контрреволюции, естественно, не изменяла конечных целей. Ставка на «тихую», «ползучую» контрреволюцию означала лишь одно: операция по свержению социализма в избранной для этого стране растягивалась во времени, становилась поэтапной. Ещё тогда Бжезинский — тридцатипятилетний профессор, ставший ближайшим советником президента Джонсона но делам Восточной Европы, обозначил последовательность в реализации схемы «эволюционного реформизма»: от идеологической эрозии к дестабилизации политической системы, а затем к коренным переменам в общественно-экономическом строе.

Конечно, акцент на методичную осаду социализма, «тихую» контрреволюцию не означал полного отказа от использования методов вооружённого штурма. Они оставались в арсенале империализма — с той только разницей, что ими не начинался, как в прежних схемах, а завершался весь комплекс предусмотренных дестабилизирующих мер. «США, не дожидаясь полного крушения коммунистического господства, — писал в 1967 г. тот же Бжезинский, — решили на будущее стимулировать постепенные изменения в отдельных социалистических странах… В этих целях наиболее интенсивные усилия предпринимаются в Польше». Именно Польше, таким образом, вновь отводилась роль испытательного полигона для практической проверки пригодности «эволюционного реформизма».

Но случилось так, что им стала соседняя Чехословакия. Здесь в 1968 г. в связи с начавшимся в стране общественным кризисом неожиданно открылись как будто бы благоприятные возможности для попытки дестабилизировать социализм в этой стране. Поэтому все внимание империалистических подрывных центров тогда сконцентрировалось на ситуации в Чехословакии.

«Чехословацкий эксперимент», не принёсший теоретикам «ползучей» контрреволюции успеха, потребовал серьёзного критического пересмотра и уточнения некоторых первоначальных положений «политики наведения мостов».

Пока шла эта работа, в Польской Народной Республике начал, по мнению «мозговых центров» Запада, складываться благоприятный баланс объективных и субъективных факторов дестабилизации. Ставка на эту страну им представлялась — конечно, при целенаправленных и энергичных усилиях — почти беспроигрышной.

Какие же объективные реальности Польши конца 60-х — начала 70-х гг. благоприятствовали, как полагали стратега «ползучей» контрреволюции, демонтажу социализма именно в этой стране, делали многообещающим третий круг антипольской игры?

Вот они:

— молодость польского рабочего класса, по преимуществу сформировавшегося уже после войны, в ходе социалистической индустриализации (с 1945 по 1970 г. он вырос почти в 4 раза), идеологическая незакалённость определённых его отрядов, тесные связи с деревней, делавшие его восприимчивым к псевдопролетарским и псевдосоциалистическим идеям и лозунгам;

— преобладание мелкотоварных индивидуальных хозяйств в деревне [9] В 1956 г. в результате серьёзных ошибок, допущенных при коллективизации сельского хозяйства, многие кооперативы распались (в 1960 г. госхозы и кооперативы располагали всего 12 процентами земельных угодий и производили 13 процентов валовой продукции аграрного сектора польской экономики). Экономически неэффективное мелкокрестьянское производство было законсервировано на десятилетия. Во время поездки в Польшу в 1961 г. автору этих строк приходилось слышать от авторитетных учёных и партийных работников, что в Польше удалось найти «собственный» путь решения аграрной проблемы, обусловленный особыми традициями польского крестьянства, которое-де может «органически врасти» в социалистическую систему, оставаясь единоличным. Во что это обошлось, хорошо известно: возникла и постоянно углублялась диспропорция между динамично растущей крупной промышленностью и технически примитивным сельским хозяйством. Это противоречие сыграло немалую роль в кризисном развитии Польши. и довольно широкое распространение частного предпринимательства в городе, во многом питающие частнособственническую, индивидуалистическую психологию значительной части населения;