Андрей Агафонов - Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика

Затем школа для мальчиков, больше похожая на колонию для малолетних. Спальни на четырнадцать коек. Голый пол. Отчуждение и издевательства – заговаривают только подхалимы, «люди чести» с наследником престола держатся подчеркнуто враждебно. Еще подумают, что подлизываешься. Особый шик – во время матча в регби сбить наследника с ног. Заехать локтем в ухо. Пнуть под колено. Рассказывать об этом друзьям.

С каждым разом принца все труднее спровадить после выходных обратно в школу. Мальчик рыдает, умоляет не увозить его. Принц-консорт Филипп однажды, с трудом запихав «чертова парня» в машину, вернулся весь белый и хлобыстнул полный стакан виски. Постепенно пришел в себя: если ему не нравится в Шотландии, надо отправить чертова парня в Австралию. Пусть к земле привыкает. И отправили…

А после школы служба во флоте – пять лет. Папа ведь служил во флоте. Хотя принцу Чарльзу не нравилось море, и еще меньше ему нравилось общество морских офицеров, их задушевное, с матерщинкой, братство.

У любого нормального ребенка еще в школе должны были бы появиться вопросы – почему я здесь? Что я здесь делаю? Почему я должен здесь быть, если я здесь быть не хочу? Нет, в самом деле – родители чуть не самые всемогущие люди в мире, уж точно не самые бедные. Допустим, до 18 лет они решали, что Чарльзу делать. А флот – преодолевая отвращение: почему? Зачем?

Потому что никогда и не было иначе. Потому что быть принцем означает готовить себя к трону. Вместо «Я хочу» в ребенка вдалбливается «Ты должен» – постоянно, методично, упорно, всеми способами. Нельзя проявлять эмоции. Нельзя жаловаться. Нельзя оправдываться. Нужно исполнять свой долг. Так воспитывали его мать, и ее отца, и его отца, и так далее – вплоть до Вильгельма Завоевателя, а то и дальше в глубь веков (вообще Виндзоры ведут свой род от колена Иуды, из которого, по преданию, вышли царь Давид и Иисус Христос). Вот это и есть настоящая легитимность – «потому что так было всегда».

В семействе Виндзоров не ведут задушевных бесед. Проявление эмоций (любых) считается здесь не вполне приличным. Хороший тон – ровная доброжелательность к окружающим, дружелюбие, юмор. Когда у Елизаветы родился внук, она пошутила: «По крайней мере, ушами он пошел не в отца».

Отец, принц Чарльз, однажды все-таки не сдержался и выговорил матери: «Напрасно вы в детстве не сделали мне пластическую операцию. Вы не представляете, как противно жить с такими ушами». Это был чуть ли не единственный его упрек родителям – и, кажется, принц хотел сказать гораздо, гораздо больше…

Уже тысячу раз повторили, что главное достоинство Дианы как невесты заключалось в ее девственности. Нет, конечно, были и другие достоинства – древний род, восходящий к Карлу Стюарту, и… что же еще-то… Виндзорам был нужен брак со Стюартами для подкрепления собственной легитимности. При определенных раскладах Стюарты могли бы не только на английский, но и на израильский трон претендовать. Ну, в смысле, если бы в Израиле был король, как в прежние времена.

Не то чтобы на Чарльза давили – но его возлюбленная Камилла ему отказала дважды – будучи девицей и будучи замужем – его постельные подружки для женитьбы решительно не годились, а принц уже был в возрасте. Та же Камилла – уже Паркер-Боулз – свела его с сестрами Спенсер. Старшая, Сара, принцу, поразмыслив, отказала тоже. Шел он, грустный, по паркеровским полям, и где-то у стога сена его подстерегла юная невинная Диана, которая с пятнадцати лет мечтала выйти замуж за принца Уэльского. Завязался разговор: «Вы выглядите таким одиноким». Пожалела Диана Чарльза. Сейчас смешно вспоминать, наверное, но тогда Диана показалась Чарльзу доброй и умной девушкой, с такими же интересами, как у него. И дело было сделано.

Все крепки задним умом. Тогда казалось, что у принца просто не остается другого выхода – круг родовитых девственниц все-таки не слишком был широк в Великобритании восьмидесятых годов прошлого века. Диана до встречи с принцем вела достаточно скромный образ жизни. Работала воспитателем в детском саду, жила в съемной квартире с двумя подружками. Детей, говорят, любила…

Как иронически заметил один из придворных Елизаветы, страстной лошадницы, «если бы королева уделяла собственным детям столько же внимания, сколько лошадям, она бы наверняка признала эту вязку никуда не годной». Формально семья Спенсеров – это энное поколение Стюартов, придворные, люди своего круга (почти своего – узок круг королей), традиции и преемственность. Фактически – это типичная проблемная семья, в которой «всегда кто-нибудь с кем-нибудь не разговаривает». Отец Дианы не разговаривал со своим отцом графом Спенсером, пока тот не умер, оставив сыну поместье – а то бы и помер Дианин папа конторщиком. Мама Дианы не разговаривала со своей мамой, а от мужа ушла, оставив ему четверых детей и непреходящую депрессию. Отец запил. Дети росли как трава. Диана папу очень любила, а любых женщин, претендовавших занять место матери, ненавидела. Свою все-таки случившуюся мачеху даже сбросила с лестницы, а папе выдала оплеуху. Позже Диане случалось и принца Чарльза поколачивать. Рука у нее была тяжелая. Она вообще была здоровая такая девушка, лошадиного типа, кровь с кумысом, даром что страдала булимией и всю жизнь набивала полочки и шкафчики новыми пилюльками, микстурками и примочками.