Андрей Агафонов - Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика

Вообще булимия, о которой принято упоминать как о желудочном недуге, есть заболевание психическое. Так что, когда Диана говорила, что королевская семья сговорилась объявить ее сумасшедшей – доля истины в этом была.

Что такое булимия? Это болезненное обжорство. Когда за один присест человек съедает столько, сколько трое нормальных вместе не съедят. Затем человеку становится мучительно стыдно за количество съеденного, он сует два пальца в рот и все выблевывает. У заболевания есть и другие проявления – головокружение, потливость, слабость, приступы ярости и глубокая депрессия. Все это Диана и демонстрировала с первого дня брака – сначала Чарльзу, затем слугам, а затем и королеве.

В воспоминаниях дворецкого Дианы Пола Баррелла, который свою хозяйку просто-таки боготворил, Диана постоянно что-то жрет. Хлопья она «поедает тоннами», излюбленный белый шоколад «грызет», к тому же время от времени шарится в шкафичках на кухне в поисках печенья, шокируя прислугу. Справедливости ради – Диана могла искать в шкафчиках не только еду. Ее всегда живо интересовало, что думают о ней другие люди. Она могла запросто снять туфли, чтобы неслышно подкрасться к комнате горничных и подслушать их разговор, а затем шантажировать недостаточно лояльных угрозой увольнения – долгое, долгое время.

Сам Баррелл подружился с Дианой следующим образом: еще до свадьбы она поселилась в замке принца и скучала у себя в комнате, принц в это время был где-нибудь у Камиллы. Приятель Баррелла придумал способ развеселить принцессу – они с Полом начали таскать ей бигмаки из «Макдональдса». Принц был немало шокирован, как-то застав лакея сидящим на кровати своей невесты и о чем-то с ней задушевно беседующим.

Но это было только начало.

Мачеха Дианы была дочерью Барбары Картленд, автора буквально сотен любовных романов про крылья экстаза, ледяных дев и неуловимых графов. Диана этими романами зачитывалась. Как там у Пушкина: «Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и, следственно, была влюблена». Неудивительно: учеба давалась ей с трудом. Интересное сочетание с патологической лживостью, которую отмечали многие, знавшие Диану еще маленькой девочкой.

Став принцессой Уэльской, Диана изрядно усовершенствовала свою ложь. Вернее сказать – она наконец-то поверила в роль, которую играла на публике. Она была «добрым ангелом» – совсем как «гордая бедная княжна» из романа Барбары. Когда она входила в больничные палаты, все озарялось сиянием – хотя, возможно, в этом какую-то роль играли сопровождавшие Диану повсюду телерепортеры и фотографы. Она могла прослезиться, неожиданно крепко обняв замершего от ужаса слепоглухонемого ребенка. Могла и пошутить – так, совершая очередное турне за отмену противопехотных мин вместе с двумя инвалидами, Диана начала расспрашивать их об обстоятельствах личной трагедии каждого. Получилось как в анекдоте. Сперва англичанин рассказал, как и когда потерял свою ногу. Затем американец поведал, как ему миной оторвало обе ноги. А затем Диана грустно сказала: «А моя катастрофа случилась 28 июля 1981 года»… И лукаво улыбнулась, глядя на озадаченных инвалидов: да это я про свадьбу свою с Чарльзом, дурашки.

Баррелл свидетельствует, что инвалиды шутку поняли и от души посмеялись. Возможно. Здесь интересна не столько реакция инвалидов, сколько особенности мышления самой Дианы. В этой прелестной головке оторванные конечности мирно соседствовали с несчастной любовью. Могло ли быть иначе? В свободное от благотворительности и «друзей» время Диана с тоннами хлопьев, шоколада и чего там еще валялась на диване, смотря все подряд телешоу и сериалы – особенно ей нравилось смотреть про больницы, про докторов… Некоторые циники говорят, что увлечение телесериалами лежит в основе увлечения Дианы госпиталями и пакистанским хирургом Хаснат Ханом, хотя мне кажется, причина здесь в другом: Диане просто нравилось нравиться. И не просто нравиться, а с ног сбивать. В больницах это проще. В обществе – сложнее.

Это правда – Диана любила общаться с простыми людьми. Со всеми, кто еще проще, чем она. Она могла вместе с Барреллом поехать ночью в район красных фонарей и разыграть из себя калифа на час – раздать проституткам по 50 фунтов на теплые куртки, чтобы те не мерзли. Трудоустроить проституток? Это не романтическое решение вопроса…

Она могла часами разговаривать с лакеями. Вникать в их проблемы. Давать советы. Утешать в житейских неурядицах и взамен жаловаться на свою незадавшуюся судьбу. При этом и ссорилась она с челядью, как с ровней. Если Чарльз мог вспылить, наорать и через час уже извиниться, то для Дианы слуги делились на «друзей» и «врагов». И уж «врагов» она истово старалась со свету сжить. Так или иначе, со слугами, с детьми, с больными, с азиатами, с журналистами Диана чувствовала себя в своей тарелке. И мгновенно скисала, оказавшись в обществе равных ей по положению людей. Диана не могла найти общий язык с ними. Не то чтобы не хотела – действительно не могла. Она была, как бы это сказать, из тех, кто о себе говорит с забавной ужимкой: «Я – простая девчёнка…» Именно так, через «ё»…