Евгений Панов - Призванные к другой жизни. Прикосновение к тайнознанию

Во-вторых, не обойтись без гораздо более тонкой, но столь же достоверной информации о качестве жизни, природе и характере негативных факторов, действовавших в истории России, о доле и соотношении внутренних, внешних и планетарных факторов, влиявших на ее судьбу, и многих других, на первых взгляд, неочевидных, но, тем не менее, вполне ощутимых, конкретных вещах.

В-третьих, надо изучить и обобщить разнообразные модели неизбежно ожидающей страну настоящей реформы, проанализировать возможные пути развития, варианты последующего перехода к устойчивому развитию. Общие точки, точки пересечения моделей, совпадения маршрутов, скорее всего, укажут на действительно насущные задачи, на ту область, где успех наиболее вероятен, иными словами, на то, чего и в самом деле стоит хотеть.

В-четвертых, придется заняться вещами, процессами и обстоятельствами, которые мы, возможно, и не хотим, однако попросту обязаны учесть. О них обычно не имеют никакого представления ни наши «государственные мужи», ни «политтехнологи» и их заказчики во власти, но тем хуже для них… вернее, для всех нас, для страны.

Что и говорить, разобраться во всех этих вещах, ответить на все вопросы – а их будет очень много! – совсем непросто. А если честно – чрезвычайно сложно. Но «раз-два взяли» здесь не получится. Решить эту невероятно трудоемкую задачу на энтузиазме тоже вряд ли удастся. Она по силам только лучшим умам страны, собранным для мозговой атаки и вооруженным исследовательскими технологиями нового поколения, а главное – точным знанием.

Оно становится главной опорой, стержнем современного мира, мотором его развития. Чтобы построить «экономику знаний», «индустрию знаний», «общество знаний», надо очень много знать. Цена ошибок на этом пути высока, а избежать их позволит только знание. Мы не можем допустить очередного издевательского эксперимента вслепую типа ваучерной приватизации. И вообще, не хватит ли экспериментов, пусть и ставящих высокие цели наподобие построения идеального общества? Россия не раз превращала себя в экспериментальный полигон (и это тоже цивилизационная черта), ставила на себе опыты по построению капитализма, социализма, коммунизма, снова капитализма, опробовала экспериментальные режимы и хозяйственные формы, переходила к экспериментальному быту, вернее, к экспериментальному существованию…

В чем должны были убедить нас эксперименты, так это в том, что сию генетическую особенность надо постараться по возможности приглушить. Лимит вивесекций в России исчерпан. Цель эксперимента – получить ответ, рассеять туман неведения, добыть знание. Хотелось бы думать, что Россия в результате череды безоглядных и часто жестоких, кровавых опытов поняла хотя бы то, что ни социализм, ни капитализм в любой упаковке нам не подходят, что нам нужны новая социальная и экономическая аксиоматика, другой путь развития, иная эволюционная модель. Эксперимент – инструмент незнающего. Знающий не экспериментирует, а действует, опираясь на знание. Он делает именно то, что нужно, и именно так, как нужно, ибо знает, что и как.

Работа для знающих – непростая работа. И, к тому же, долгая. Но цель можно определить и не дожидаясь ее окончания. Что это за цель? Мы ее уже обозначили: развитие. Развитие – это наше. И тоже генетическое.

Путем развития Россия шла последние 500 лет своей истории, утверждает философ, историк, политолог, эксперт «Горбачев-Фонда» Валерий Соловей, автор нашумевшей книги «Русская истории: новое прочтение». И не просто утверждает, но приводит доказательства. «Развитие во всех смыслах и отношениях» – фирменная, скажем так, черта России, великолепное достижение страны и народа. Здесь и «относительно мирная колонизация огромных территорий, создание разветвленных структур высокой цивилизации и государственности; высокая (вплоть до 50-х годов XX века) демографическая динамика, успешная интеграция и ассимиляция других народов; формирование мощной и конкурентоспособной экономики, а также (в советскую эпоху) социального государства и массового общества, по потреблению и благосостоянию уступающего Западу, но превосходящего практически весь не-Запад; создание и массовое распространение „высокого“ литературного языка, формирование полноценной и влиятельной национальной культуры. Несмотря на срывы и катаклизмы, страна становилась все сильнее, а каждое новое поколение русских жило дольше и лучше, чем предшествовавшие».