Василий Гурковский: Менталитеты

Через них же он узнавал все, что делалось в селе. «Преданные» власти девицы, во время любовных утех и пьяных оргий – давали характеристики и адреса бывших сельских просоветских активистов. Следили за всеми, подслушивали разговоры, естественно, добавляли что-то от себя и предавали, предавали…В том числе и тех, кто вообще ни в чем замешан не был, но что-то говорил обидное в адрес этих самых помощников власти.

Почти каждую неделю в село приезжали представители уездных жандармских служб, кого-то арестовывали и увозили, некоторых публично били на сельских сходах. Авторитет примаря в уезде, уже в первые месяцы его правления, значительно вырос. Его ставили в пример другим представителям власти, даже поощряли. Из села было выкачано практически все продовольствие и отнято все, сколь-нибудь ценное – на нужды доблестной румынской армии, которая боролась «за счастье людей» против ненавистной советской власти. Только представлял эту армию в селе и забирал значительную часть реквизированного, – сам примарь, со своим окружением. Жители села, находясь в полном неведении об истинном положении дел на фронте, слушали и читали румынскую информацию, что немцы вот-вот возьмут Москву, а дни Красной Армии сочтены, поэтому молча, терпели издевательства новой власти, практически ни на что уже не надеясь.

Вскоре из Румынии в село прибыли и два брата Шварцманы – Маркус и Хаим, фельдшер и аптекарь. С помощью жандармов, они быстро выгнали из своих прежних домов, поселившихся там новых жильцов, и готовились принимать свои семьи, которые пока находились в Яссах.

Вели они себя вызывающе, – помня, как их «выпроваживали» из села всего год назад. Оба брата были из «румынизированной» еврейской семьи, за определенные заслуги их предков, пользующейся действующими в стране правами, как все румынские граждане. Они еще не знали, что их ждет в этой войне, но надеялись на многое, после победы румынской армии. У них были дальние родственники в Одессе и далеко идущие коммерческие планы.

Понятно, что оба их дома требовали какого-то поверхностного ремонта – где подштукатурить, где подбелить, где помыть и так далее. Хаим (аптекарь) не знал подробностей отбытия из села своего старшего брата год назад, так как уехал с семьей за день раньше, поэтому пришел в дом тети Клавы, где жила и Надя с маленьким Колей. Он попросил Надю помочь привести в порядок дом к тому времени, когда родственники привезут его семью и имущество. Надя раньше несколько лет работала в семье аптекаря. Жена его помогала в аптеке, а Надя работала по дому – варила, убирала, стирала, присматривала за детьми, в общем – занималась хозяйством. Аптекарь платил какие-то деньги, иногда помогал лекарствами для тети. Обе стороны были довольны. Иногда Хаим просил помочь по хозяйству и семье жившего рядом брата, Надя никогда не отказывалась помочь. Так как никаких претензий к аптекарю у неё сегодня не было – она пообещала назавтра придти и поработать. Приготовила, что было необходимо – ведра, тряпки, веники, щетки для побелки. У тети в запасе было ведро гашеной извести – Надя его тоже взяла, и, на следующий день, с утра пораньше, отправилась к аптекарю, прибираться. Жили они недалеко, в двух сельских кварталах, так что с восходом солнца, Надя принялась за работу. По договоренности – аптекарь ночевал у брата, рано утром пришел, посмотрел, спросил – не надо ли чего и ушел, чтобы не стоять над душой. Надя работник ответственный – сама знает, что и как делать…

Был теплый августовский день, чистое ясное небо, тихое, благоухающее садами, спокойное утро; а где-то далеко шла страшная война, и никто в селе не знал, что там и как, на той войне, живы ли ушедшие на фронт мужчины, а если живы, то где они сейчас, отступают или наступают, как там Москва, Красная Армия и вообще, советская власть где-то есть еще, сохранилась?!

А в этот самый день – Судьба уже спешила в наше село с наточенной косой, она уже размахивала той косой направо и налево, разбрасывая людей, разрушая судьбы, невзирая ни на пол, ни на национальность, ни на вероисповедание, ни на возраст. Она целенаправленно пришла сегодня именно в это село и пришла – только убивать и разрушать. Никто пока этого не знал, но все уже было предопределено…на сегодня, а, для кого-то – и навсегда.

Когда примарь пришел на работу, дежурный жандарм, докладывая о ходе дежурства, как-то непонятно, все время пытался смотреть в сторону. Лейтенанту это не понравилось, но на грозный его окрик, жандарм протянул ему какую-то бумагу и тихо, но быстро проговорил: «Час назад верховой привез из уезда, сказал – для вас». Лейтенант машинально взял бумагу, прошелся по ней глазами раз, потом еще раз и еще, еще. Заблокированное с налета сознание, пыталось не допустить информацию на телеграфной ленте к восприятию мозгом. Жандарм, зная содержание телеграммы и характер начальника, на всякий случай отошел на несколько шагов, в сторону двери…А тот вдруг, стал белым, как стена и тихо опустился на стол. «Все…Конец!» – это ощущение охватило его всего, он не мог ни кричать, ни рыдать – только тупо смотрел на бумагу в своих руках и стонал. Текст телеграммы был по-военному лаконичен: «Ваш отец, полковник, такой-то, геройски погиб за Великую Румынию, вчера, возле города Одесса». И – Все.