И когда наберётся столько больных, раненых и убитых, что некому будет уже подбирать их, и когда воздух уже так заразится этим гниющим пушечным мясом, что неприятно сделается даже и начальству, тогда остановятся на время, кое-как подберут раненых, свезут, свалят кучами куда попало больных, а убитых зароют, посыпав их извёсткой, и опять поведут всю толпу обманутых ещё дальше, и будут водить их так до тех пор, пока это не надоест тем, которые затеяли всё это, или пока те, которым это было нужно, не получат всего того, что им было нужно. И опять одичают, остервенеют, озвереют люди, и уменьшится в мире любовь, и наступившее уже охристианение человечества отодвинется опять на десятки, сотни лет. И опять те люди, которым это выгодно, с уверенностью станут говорить, что если была война, то это значит то, что она необходима, и опять станут готовить к этому будущие поколения, с детства развращая их».
Именно это называет Лев Толстой «обычными злодействами, которые всегда вытекают из патриотизма», патриотизма не любить свою родину, а меркантильно ненавидеть чужую «во славу национального оружия» – французского или русского, о которых пишет Толстой, или американского, или немецкого, или турецкого… Для Толстого такой «патриотизм» не является любовью к Родине, а есть «хитрость и обман», которым перед народом хотят оправдать кровавые убийства сотен тысяч и миллионов.
Другой патриотизм показал Толстой в ответе простого русского мужика Прокофия французу, который агитировал за войну Франции и России с Германией: «Приходи лучше с нами работать, да и немца приводи. А отработаем – гулять будем. И немца возьмём. Такие же люди».
«Такие же люди» – ключ ко многим вопросам, недоговорённостям и сознательной лжи относительно патриотизма.
Патриот любит свою родину не против кого-то! В патриотизме, в любви к Родине нет агрессии, нет унижения других народов, других наций. Я люблю свой народ – люби и ты свой. «Патриоты», которые любят свой народ, одновременно ненавидя все другие или некоторые ими лично избранные, – это провокаторы. Ведь ненавидя кого-то, они дают повод другим «патриотам» ненавидеть их собственный народ. Такие «патриоты» стремятся не к миру и процветанию своего народа, а к порабощению (военному или экономическому) других народов, стремятся подмять под себя других, готовят нас к насилию, к войне.
К тому же – любовь к Родине бескорыстна. Очень часто «псевдопатриоты», стремящиеся унизить, оскорбить или обокрасть другой народ, ищут для себя выгоду в таком «патриотизме», они «дружат против кого-то», сбивают агрессивные блоки, пытаются послать своих соотечественников – страшное преступление против своего народа! – на кровавую бойню для защиты каких-то сомнительных «национальных интересов». Именно о таком, организованном сверху, от правительства, официозном «патриотизме», о таких лжепатриотах, готовых отправить на муки, принести в жертву своим целям миллионы соплеменников, писал в 1894 году Лев Толстой.
В чём же состоит (бессознательная или сознательная, более того – желанная) ошибка в оценке «оценок» Толстого? Где наши представления о патриотизме не стыкуются с его представлениями конца XIX века, когда Россия стояла на пороге очередной войны – за чуждые ей интересы?
Проблема – в различных толкованиях самого слова «патриотизм». Вот что пишет о своём понимании Толстой: «Чувство это есть, в самом точном определении своём, не что иное, как предпочтение своего государства или народа всякому другому государству и народу, чувство, вполне выражаемое немецкой патриотической песней: „Deutschland, Deutschland über alles“ („Германия, Германия выше всех“), в которую стоит только вместо Deutschland вставить Russland, Frankreich, Italien или N.N ., т.е. какое-либо другое государство, и будет самая ясная формула высокого чувства патриотизма. Очень может быть, что чувство это очень желательно и полезно для правительств и для цельности государства, но нельзя не видеть, что чувство это вовсе не высокое, а, напротив, очень глупое и очень безнравственное; глупое потому, что если каждое государство будет считать себя лучше всех других, то очевидно, что все они будут не правы, и безнравственно потому, что оно неизбежно влечёт всякого человека, испытывающего его, к тому, чтобы приобрести выгоды для своего государства и народа в ущерб другим государствам и народам, – влечение прямо противоположное основному, признаваемому всеми нравственному закону: не делать другому и другим, чего бы мы не хотели, чтоб нам делали».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу