Евгений Лесин - Лесин и немедленно выпил

Примечание 2010 года.

Данный текст напечатан (в сокращенном виде) в газете «НГ-Ex libris», хотя я тогда работал еще не в ней, а в «Книжном обозрении», и является рецензией. Вот на что:

Еникеева Д. Книга для пьющего человека. – Донецк: Сталкер, 1998.

Что до моего приятеля Сережи В. – умер Сережа. В 40 лет. От алкоголизма. А под пьющим филологом я имел в виду своего друга – поэта Александра Вознесенского. Именно на его место в газету «Книжное обозрение» я пришел в 1995 году. Именно он работал потом в «НГ-EL» и печатал меня. Какое-то время мы даже работали в «НГ-EL» вместе. Именно он, в конце концов, сочинил стихотворение «Газета / Неблагоприятна для поэта». А наши совместные поэтические чтения назывались «С ненавистью к книге» (мы тогда в разных газетах работали), потом – «С ненавистью к прессе» (уже вместе работали). Был задуман и третий вечер – «С ненавистью друг к другу» (пока не состоялся). И литературный журнал «Отечественные напитки» (с приложением «Современные закуски») и ежедневную газету «Алкогольные хроники» мы пока не издаем.

Главка же «Страшный сон» взята из другой статьи, совсем недавней, про водку «Нацпроект». Статья напечатана в «НГ».

Конец примечания.

Примечание 2016 года.

Обратите внимание на выходные данные книжки: Донецк.

Было время, там книжки выходили.

Конец примечания.

– Здравствуйте, Венедикт Васильевич. Вы, подобно Карлсону и Мюнхгаузену, славитесь своей честностью и правдивостью. Так что, думаю, мне (и читателям) не следует опасаться мистификаций, гиперболизаций, абсурдов, оксюморонов и тавтологий? Только правда и ничего, кроме правды. Правда?

– Ну, конечно же, буду более или менее весело и бессовестно врать. Ложь, только ложь, и ничего, кроме лжи.

– Замечательно. Итак, для начала расскажите, пожалуйста, о себе. Кто вы?

– Ну стихами-то про себя любой хорошо расскажет! Вы прозой попробуйте.

– Я – человек вопиющий.

– А еще?

– Вольный каменщик на богостроительстве.

– А еще?

– Бесполезное ископаемое, вот кто я.

– С кем из животного или, скажем, растительного мира вы бы себя сравнили?

– Ну вот, например, одуванчик. Он все колышется и облетает от ветра, и грустно на него глядеть… Вот и я: разве я не облетаю? Разве не противно глядеть, как я целыми днями все облетаю и облетаю?

– Венедикт Васильевич, как вы стали писателем? когда начали писать?

– В 18–19-летнем возрасте, когда при мне говорили неинтересное, я говорил: «О, какой вздор! Стоит ли говорить!» И мне говорили: «Ну, а если так, что же все-таки не вздор?» И я наедине с собой говорил: «О! Не знаю, но есть!» Вот с этого все начинается.

– Какую мечту вы лелеяли с детства? Что бы вы ответили на вопрос классика – кем быть?

– Я вначале мечтал быть стеклодувом, потом – фальшивомонетчиком, вампиром – а потом опять стеклодувом! И прекрасной дамой!

– Хороший ответ… Но почему вы расхотели быть фальшивомонетчиком – весьма же денежная профессия?

– Не деньги надо чеканить, надо чеканить афоризмы.

– Самые лучшие афоризмы чеканил Оскар Уайльд, между прочим – гомосексуалист. Тоже, небось, хотел быть прекрасной дамой…

– Надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? – что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм.