Владимир Брагинский - Noblesse oblige. Мемуары, эссе, новеллы

Пожалуй, прибегну еще раз к творчеству Андрея Вознесенского, но на сей раз к его прозаическим воспоминаниям:

«Таганка» была художественным эпицентром свободолюбивой интеллигенции. Блистательные актеры ее ренессансно одарены – поэты, композиторы, прозаики.

Многие нынешние идеи гласности родились на «Таганке». Зритель там был особо талантлив. Таганская нация – интеллигенция высшей пробы. Великим зрителем была молодая, мыслящая революционно интеллигенция, которая ныне пытается изменить страну. Зал взрывался не только от политических острот, но и от художественных озарений. Вопреки застойным временам создавались шедевры…»

Вознесенский небывало пафосен; мне, честно говоря, пафос этот немного мешает; скорее всего, он приличествовал бы восторженной курсистке, нежели серьезному поэту.

Впрочем, оставим.

Это всего лишь ремарка в сторону, не имеющая отношения к повествованию.

Что сказать о прогоне?

На мой взгляд, он прошел замечательно, хотя Любимов несколько раз прерывал действие, что-то, не глядя на публику, объяснял актерам, посвечивая им в лицо фонариком.

Мне запомнилась забавная деталь, когда актер Рамзес Джабраилов (по пьесе) налетел на декорацию, выразившись недвусмысленно и «по-русски».

Но приглашение на «Обмен» я назову предварительным событием. Это была прелюдия к роману, предисловие, которое еще ничего не обещало, кроме желания познакомиться с «Таганкой» поближе.

И вот – о, чудо! – через некоторое время в театре на Таганке появился новый главный администратор – Александр Михайлович Ефимович. Впрочем, для меня он был Сашей, Александром – ведь я был знаком с ним, когда учился во ВГИКе, а он в ГИТИСе. Так передо мной внезапно распахнулись двери «Таганки».

Кстати, и в прямом смысле тоже. Когда я впервые пришел к Саше в гости, он – шутя – распахнул передо мной двери своего кабинета, мол, прошу, будьте, как у себя дома…

Что и говорить, вряд ли можно было желать лучшего подарка от судьбы: я побывал практически на всех спектаклях, в том числе и тех, где играл Владимир Высоцкий.

Как рассказать об ощущениях, остававшихся после его игры?

Вряд ли это можно передать словами.

Скажу только, что такое самозабвенное самосжигание на сцене вряд ли можно было встретить; прибегну к банальному выражению: он играл на разрыв аорты.

Я не сталкивался с Высоцким в обыденной обстановке; лишь раз как-то в театральном коридоре, когда я шел в очередной раз к Саше, он прошел мимо меня, и я с удивлением узрел в актере обычного человека среднего роста, ничем не примечательной внешности. В том-то была и сила Владимира Высоцкого, что на сцене он преображался кардинально, становился другим; его голос, его гитарная манера исполнения собственных песен делали любой спектакль намного ярче, добавляли страсти и азарта.

О Высоцком говорили, что он после спектакля отдыхает как минимум два часа. Теперь можете представить, как он выкладывался!

Итак, два года подряд я ходил на «Таганку», несмотря на то, что мне приходилось ехать из Ясенево, путь неблизкий. Однажды я пригласил в театр свою институтскую знакомую. Мне кажется, что она даже вначале не поверила «своему счастью» (думаю, что попасть на «Таганку» в то время значило – выиграть лотерейный билет, не меньше). Но – тем не менее – я назначил ей встречу у метро «Таганская». Она пришла на свидание в удивительно изящном зимнем пальто и красивых сапогах, отороченных мехом (тогда такие наряды в Москве носили немногие, а она их купила где-то за рубежом, будучи в служебной командировке). Я спросил ее, улыбаясь, пришла ли она на «Таганку» или воспользовалась возможностью продемонстрировать свой «прикид» (как сейчас говорят). Знакомая ничего не ответила и только засмеялась.

Кстати, спектакль ей очень понравился, и она уверяла меня, что давно не получала столь острого и осознанного наслаждения от искусства…

…Да, еще несколько слов о моем старом знакомом Александре Ефимовиче.

Несмотря на некоторую оппозиционность Таганки – властям, Ефимович – в то же время – вел себя, как истинный аристократ (что и говорить: театр все-таки был супер-престижным!). Свой рабочий день он начинал с… бассейна, затем завтракал в баре рядом с театром (причем в баре готовились блюда, которых не делали даже в знаменитой «Праге»), и только затем отправлялся на работу.

Однажды Ефимович пригласил меня в… цирк. Пришла его жена. После представления мы пошли вместе с одним французом в ресторан ВТО. Разумеется, здесь Сашу тоже знали очень хорошо, и потому обслуживали нас по первому разряду. Превосходная еда чередовалась с обильной выпивкой. Француз выпил не на шутку и, когда мы вышли из ресторана, выяснилось, что он оставил там свой «case». И тотчас, не успели мы ахнуть, как увидели спешащего к нам администратора с «драгоценной пропажей». Он настолько спешил, что даже не накинул на себя верхнюю одежду, хотя погода была минусовая. Француз остался доволен и всю дорогу бормотал слова благодарности в адрес «милых русских людей».