Марк Бойков: Мои обращения к богам

2. Второе, уже более серьезное обращение к верхам случилось у меня на 4 курсе философского ф-та МГУ. Тогда при благожелательности Феликса Нишановича Момджана, доктора философских наук, общего любимца студентов и студенток, я написал авторскую курсовую работу «К вопросу о войне и мире и социалистической революции», которую закончил главой «Проект Договора Мира о мире». В проекте я предложил соединить идею всеобщего и полного разоружения, высказанную Н. С. Хрущевым, с Пактом о ненападении не только между участниками Варшавского Договора и Североатлантического Пакта, но и вообще между всеми странами через ООН. Две идеи должны были крепить друг друга: договор о ненападении открывал путь к осязаемому разоружению, а разоружение крепило уверенность в ненападении. Эти договоры объединялись в Договор Мира о мире, чтобы гарантировать всеобщую безопасность в процессе всеобщего движения к миру без оружия и войн.

Я был творчески заряженным человеком: и либо развивал имеющиеся идеи, либо предлагал свои, новые. Я написал письмо на имя тогдашнего министра Андрея Андреевича Громыко, указав, что первое, почти курьезное письмо от июля-августа 1960 г., на которое был получен ответ, утратило актуальность, и что теперешний вариант более достоин внимания и реализации.

Но министерства отвечают не сразу. А тут каникулы! Если основная масса студентов устремлялась на заработки или отдых, то мы с женой отправились в Тбилиси к ее родителям, а там, на машине с одним из родственников семьи – в путешествие по кавказскому серпантину.

По возвращении я узнал, что какое-то письмо было и долго лежало на дежурном столике в общаге 9-го этажа корпуса «Е», но попытки отыскать его оказались тщетны, а повторных писем министерства не пишут. Опять личное счастье перечеркнуло смысл моих общественных потуг.

Прошло более четверти века. Своими теоретическими поисками я не вписывался в проблематику господствующих течений. И в начале 90-х тектонические подвижки в СССР начали уже трясти и окружающий мир. Я оглядывался и в случаях вопиющего несогласия обращался-таки в прессу, и кое-где замечали неординарность моего мышления. Сейчас через многие Лета я открыл политический еженедельник «Новое время» № 21 от 18 мая 1990 г. и на 2-ой странице, в рубрике «Почта», читаю свою заметку:

«В проблеме объединения двух Германий схлестнулось множество интересов – и народов обеих этих стран, и населения других государств. Границы будущей Германии, последующий ход ее развития волнуют политиков во всем мире. Разные стороны выдвигают разные требования, ставят свои условия, при которых, на их взгляд, объединение стало бы возможным. Мне кажется, что Советский Союз должен выступить со следующей инициативой. Отказавшись от идеи мирного договора двух блоков с цельной и нейтральной Германией, мы должны выступить за объединение Германии на основе роспуска военных блоков – НАТО и Варшавского Договора. Это, на мой взгляд, не только обеспечит равноправное положение будущего государства в общеевропейском доме, но и даст импульс к разоружению. Словом, чтобы объединить одних, надо распустить других».

Вот, дорогие, как надо было! А то свой блок распустили, а тот приблизился вплотную и постоянно давит.

3. А это была, пожалуй, самая большая моя ошибка в жизни, когда в поддержку моей идеи захотели обратиться к верхам рабочие, но я отказался.

Тогда в 1967 г., по окончании учебного года, я поехал по лекторской путевке на заработки в один из райцентров волгоградской области. Читал свою тему на зубок, и вечером однажды в мой номер гостиницы пришли трое слушателей с производственного комбината. Они принесли несколько номеров газеты «Молодой ленинец» с моей статьей «Общество новаторов» за 23 и 30 июня. Спросили, планирую ли я обратиться в высшие инстанции со своей идеей, и предложили, что могут помочь в этом от имени своего коллектива, с подписями. Я был удивлен, обескуражен, и вместе мы стали размышлять, не обернется ли это какими-либо перегибами для меня: ведь я только начал работу преподавателем. Именно мой «возраст» /я выглядел по-юношески/ побудил их заручиться моим согласием перед коллективным решением послать газету со статьей в ЦК КПСС. Я был удивлен таким решением и, обрадовавшись, отчасти растерялся.

Мы проговорили около часа и, придя к общему решению: пока не писать в ЦК, – расстались в большом дружелюбии и пожелании общих успехов. На протяжении всей своей жизни потом я сожалел об упущенной возможности. Но в путевке я попросил визитеров написать оценку моей лекции, что было важно для секретаря общества «Знание», пославшего меня в первую лекционную командировку.