Владимир Герье - Тэн Ипполит-Адольф

видел свою задачу не в том, чтобы усвоить и распространить идеи немецкой философии, а в том, чтобы «передумать» (repenser) их. Свою самобытность в этом отношении Т. сводил на свойства своей национальности. «Не в свойствах французов, – писал Т., – овладевать сразу цельными воззрениями. Они подвигаются вперед лишь шаг за шагом, исходя от конкретного и восходя к отвлеченному с помощью метода и анализа Кондильяка и Декарта». Этими словами Т. рельефно обозначил свой собственный метод, существенно отличавшийся от Кондильяковского. Указав в другом месте на свою склонность к воззрениям, обнимающим совокупность и сущность вещей, Т. продолжал: «однако исходной для них точкой у меня служит не какое-нибудь априорное представление, не какая-либо гипотеза относительно природы, а весьма простое и чисто опытное наблюдение, а именно что всякое отвлечение есть извлечение из чего-либо конкретного, явления или индивидуума» (tout abstrait est extrait). Возможность общего мировоззрения обусловливалась, таким образом, у Тэна не доктриной или философской системой, а общим методом изучения явлений. Метод свой Т. характеризовал следующим образом: первый шаг заключается в анализе понятий, или названий (noms) явлений; все понятия должны быть сведены к фактам или взаимным отношениям фактов. Под действием такого анализа понятие функции , напр., окажется группой фактов, содействующих общей цели, природа какого-нибудь существа – группой главных и отличительных фактов, его составляющих, индивидуум – определенной системой взаимно зависящих друг от друга фактов. То же самое должно быть сделано как в области наук физических, так и в области наук нравственных. Второй шаг заключается в анализе фактов , ради размножения их. Издали факт казался единым; рассмотренный вблизи, он размножается. В этой замене одного общего неопределенного факта многими точными заключается настоящий прогресс положительных наук: «вся их работа и весь их успех за 300 лет заключается в преобразовании крупных масс, которые усматривает внешний опыт, в точный и обстоятельный каталог фактов, каждый день далее разлагаемых и размножающихся». То же совершается и в области наук нравственных; и здесь tout l' effort de l'analyse est de multiplier les faits que dИ signe un nom. Но это лишь начало науки: не сделав первого шага, исследователь пускается в погоню за метафизическими сущностями; без второго он должен остановиться в своем исследовании. Продолжение заключается в синтезе , в подведении каждой группы фактов под их причину; эта причина – сама не что иное, как факт, из которого можно вывести природу, отношения и изменения других фактов. Синтез дает нам формулу , объясняющую факты известной группы и являющуюся, таким образом, их причиной. Когда работа анализа и синтеза будет проведена по всем областям и применена ко всем наукам, вселенная в том виде, как мы ее теперь себе представляем, для нас исчезнет; факты, ее составляющие, заменятся формулами. В них мы раскроем единство вселенной и возвысимся до общей формулы, т. е. до творческого закона (loigéné ratrice), из которого другие вытекают. Конечную цель науки составляет этот верховный закон, и тот, кто мог бы перенестись к нему, увидел бы вытекающим из него, как из верховного источника, вечный поток событий и безбрежное море явлений. Благодаря этой иерархии необходимых законов мир составляет единое нераздельное существо; на высокой вершине явлений, в выси лучезарного и недоступного эфира произносится вечная аксиома, и продолжительный отзвук этой творческой формулы составляет своими неисчерпаемыми волнами бесконечность вселенной.

Всякая форма, всякое движение, всякая эволюция, всякая идея – один из ее актов. Материя и мысль, планета и человек, нагромождение солнечных систем и трепетание насекомого, жизнь и смерть, горе и радость – нет ничего, что бы его не выражало, и нет ничего, что бы его вполне выразило. Безучастность, неподвижность, вечность, всемогущество, творчество – ничто не исчерпывает его, и когда раскрывается его чистый, возвышенный лик, нет человеческого духа, который бы не преклонился пред ним, смущенный благоговением и ужасом. Но в то же мгновение этот дух воспрянет; он забывает о своей мимолетности и мелочности, наслаждается своей симпатией к беспредельности, которую охватывает его мысль, участвуя в ее величии. Таков эскиз вселенной или, по выражению Т., природы , как она отражалась в представлении этого мыслителя-художника. Эскиз Т. займет свое место в великой галерее философских эскизов и списков с вселенной; но Т. впадал в заблуждение, когда уверял, что он не исходил, подобно другим философам, из какой-либо гипотезы. В основании его философии лежит гипотеза позитивизма о тождестве всех процессов, совершающихся во вселенной, и о единстве законов и причин, вызывающих явления физические и нравственные. Силы, управляющие человеком, тождественны по Т. с теми, которые управляют природой. Поэтому он и считал возможным применить ко всем явлениям одинаковый метод исследования и с его помощью проникнуть до «первой причины», до «первобытного и единого факта» или «первопричинной аксиомы». Но если исходная точка философии Т. была позитивистическая, то он и в этом отношении вполне самобытен. Его мировоззрение сложилось в очень ранние годы, совершенно независимо от отцов англ. и французского позитивизма – Стюарта Милля и Копта. Доктрина Т. вполне изложена в книге Французские философы XIX в. , вышедшей в 1857 г. и составленной из статей раньше напечатанных. Логика Милля вышла в 1859 г. и была приветствована Т. в 1861 г. статьей в «Rev. d. deux Mondes», напечатанной и отдельно: «Le Positivisme anglais» (1864). Выражая свое сочувствие экспериментальной философии нового учителя, под влиянием которой должен коренным образом измениться взгляд на мир, Т. отмечает в ней именно то, на чем он сам настаивал: факты и явления – единственные элементы нашего знания; все усилия его направлены к тому, чтобы к фактам прибавить новые факты и связать их; во всех областях знания операция та же. Но силе сочувствия соответствует сила критики: Милль описал лишь английский дух, полагая, что изображает человеческий дух; экспериментальная философия англичан не хочет знать первых причин.

Читать дальше