Гейдар Джемаль - Разговоры с Джемалем

У Алексея Толстого есть такой сборник – «Голубые города», где он прямо указывал на то, что мотивировка страшных лишений, на которые шёл российский народ (гражданская война, холод, хлебные пайки по 200 граммов хлеба в сутки), – это не для того, чтобы есть от пуза колбасы. А потому что, как он писал: «Повелитель Гусев стоял, разгадывал объявление о полёте на Марс и говорит: “Я полечу, чтобы там дальше делать мировую революцию”».

На самом деле, вот такие люди были солью. Конечно, мешочники, которых ловили и расстреливали, они, наверное, были доминантной нотой внизу, но двигателем исторического процесса были такие вот Гусевы – носители мечты. Толстой очень хорошо описывает всё это. Но товарищ Сталин об этих «двигателях исторического процесса» позаботился. Он расстреливал, сажал, уничтожал людей, которые являлись носителями идей, идеализма. Если ты веришь в революцию, если ты считаешь себя ленинской гвардией, то путь тебе только один – в общую могилу, в безвестный ров. Уже в 1935 году благодаря такой его садоводческой деятельности в партии осталось менее 2 % людей, вступивших в нее до октября 1917 года.

Что это значит? Это значит, что люди, которые вступили туда по зову сердца, когда партия была ещё ничем, были выбиты, а вот те, которые были конъюнктурщиками и вступили туда уже после октября 1917 года, они как-то ещё выживали. Но дальше уже слоями начинали работать и с ними.

О. Д.: Но всё-таки были и идеалисты. Королёв, например, был идеалистом.

Г. Д.: Это учёный.

Но они тоже при Сталине были шарашкой, потому что их использовали. Они могли бы и без шарашки работать, но, видимо, так считалось, что в шарашке как-то лучше.

Сталин занимался выведением обывателя, ему нужен был обыватель, нужен был человек, ориентированный на корыто, на колбасу, на верность хозяину, на безыдейность. Это была целенаправленная установка. Поэтому он покончил с партминимумом, партмаксимумом, ввёл «корыто и вертушку», такие вот главные термины партноменклатуры, фактически это распределитель. И всё это в качестве морали распространилось сверху вниз, зацепило всех. И на моих глазах в 1961 году, после того как было вброшено, что коммунизм – это бесплатная колбаса, развернулась бурная полемика. Народ получил оплеуху. На бессознательном уровне было религиозное чувство, религиозное понимание коммунизма как преображения реальности, преображения природы, некоего таинства, ожидания появления нового человека, перерождения нас самих, как только он настанет.

О. Д.: А когда он настанет?!

Г. Д.: Это вынесено за скобки.

Это как воскресение и вхождение в новую реальность.

И вдруг тебе говорят, что через 20 лет конкретно у вас у всех будет бесплатная колбаса, хлеб, не надо будет платить за квартиру, и прочее, прочее. Как бы всё будет хорошо.

Но коммунизм – это должно быть что-то другое. И вот появились некие молодые люди, учёные, тот же Казанцев, например, которые вступили в полемику. Они сказали: «Слушайте, получается, что у нас нет идей высоких, но мы же должны заряжаться неким пафосом, и на самом деле цель коммунизма – это выход на уровень ноосферы, как говорил ещё Вернадский. Это, знаете, овладение до 5 % масштаба той энергии, которую Солнце роняет на Землю. Как только эти 5 % будут достигнуты человечеством, человечество выйдет в околоземное пространство, а по достижении 10 % начнёт менять физические законы. А что значит – менять физические законы? Главное, и это цель (читал это своими глазами) – в новом мире остановить второе начало термодинамики.

О. Д.: Да, это суперзадача.

Г. Д.: Да, в масштабах Вселенной.

Вселенная остывает, а человечество делает материю бессмертной, то есть материя благодаря человеку развивается до ноосферы, а потом ноосфера задним путём начинает, как Мюнхгаузен, вытаскивать себя за волосы, преображать материю и менять её законы. Но там такой вой поднялся по поводу этих заявлений, этих людей так оттоптали… Какие-то там министерства, академики писали в «Известиях», что это уже совсем идиоты. Ну о чём может идти речь?! Ну конечно же, колбаса, ну конечно же, всё ради колбасы.

О. Д.: Слушайте, может быть, именно поэтому Стругацких так долго не печатали? Но тем не менее их известные произведения перепечатывались на машинках, интеллигенция их как-то читала, переписывала от руки. Ведь Стругацкие были представителями идеализма.

Г. Д.: Я бы сказал, что это не идеализм, а космизм. Это осколки русского космизма. А русский космизм, в свою очередь, является некой ветвью западноевропейской платонической традиции. Не забывайте о том, что космизм незаслуженно забыт. Гегель – это просто Платон сегодня, или вчера, через две с половиной тысячи лет. Это некий итог переваривания Платона западноевропейским менталитетом, и в общем-то одна из струек этого направления – это космизм. Но шла борьба с идеализмом большевистского типа, я бы даже сказал, троцкистского типа, потому что Троцкий был его покровителем. Вот интересно, что русские и семиты ненавидят Троцкого. Они говорят: «Он убивал казаков, мучил русских людей» и прочую бредятину. Они, как люди невежественные, не понимали, что Троцкий был главным защитником всего именно русского.