Оскотский Григорьевич - Гуманная пуля

Но вот вопрос: намного ли больше, чем сейчас, окажется в том об- ществе людей, ищущих утешения не в "плодах", а в "исследованиях"? А ведь бессмертие (даже то начальное, условное, которое мы назвали практическим) потребует от каждого, буквально о т к а ж д о г о - не юридически регламентированного участия в общем фарсе, но именно осознанного участия в высокой трагедии.

Вячеслав Рыбаков в одной из статей иронизировал над наивной со- ветской фантастикой 60-х, которая представляла общечеловеческой целью удовлетворение научного любопытства, страсти к познанию окружающего материального мира:

"Не страна, а сплошной НИИ! Но это оказалось далеко не

для всех. И людей нельзя в этом винить - естественно-науч-

ное любопытство слишком духовно, чтобы быть высшей ценнос-

тью для многих. Оно ведь тоже средство, а не цель; и цели,

получается, опять нет".

В том-то и дело, что наивные фантасты оттепельной поры (а подобные мотивы звучали в то время даже в творчестве скептичных Стругацких) были совершенно правы. Познание (и связанное с ним художественное творчество, которое не что иное, как самопознание человека) - вовсе не средство, а именно Цель. Н и к а к о й и н о й Ц е л и, к р о- м е п о з н а н и я, н е с у щ е с т в у е т. В познании - един- ственно - смысл и оправдание бытия человека и человечества. Такова, как выражались классики марксизма, объективная реальность. Она может кому-то нравиться, кому-то не нравиться. Что поделаешь, и закон все- мирного тяготения может нравиться или не нравиться, только его не от- менишь.

Но прав и Рыбаков, когда замечает: это не для всех. Да попросту для немногих! Так что делать всем остальным? Возможно, в какой-то ме- ре вопрос будет решен постепенным разделением общества на две нерав- ные части: нетрудовое большинство, - условно говоря, сибаритов, пре- дающихся радостям "естественной" жизни, и рабочее меньшинство - науч- но-техническую элиту. Причем между обеими частями будет существовать постоянный и свободный взаимообмен, встречный переток. Люди будут из- бирать себе занятие или отказываться от занятий, возвращаться в преж- нее состояние и т.д. Это даст цивилизации отсрочку еще на какое-то время.

Но затем проблемы, порождаемые бессмертием, неминуемо начнут раз- рушать и увлеченную познанием элиту. И не только в том дело, что в сфере науки, как во всех сферах деятельности бессмертных, любая ие- рархия, любое неравенство, любая конкуренция грозят острейшим, губи- тельным кризисом. Непонятно, как вообще могут соединиться прогресс (движение) и долгожительство (стабильность). Еще один из физиков пер- вой половины ХХ века с грустью замечал:

"Новые идеи в физике не побеждают. Просто те, кто при-

держивался старых взглядов, постепенно умирают, а молодые,

приходящие им на смену, уже воспринимают вчерашнее новое,

как нечто само собой разумеющееся".

То же самое справедливо для любых отраслей познания и творчества вообще.

А уж что говорить о разрушении такого мобилизующего стимула твор- чества, как сознание краткости отпущенных сроков. О падении цены по- беды - того торжества прикосновения к вечности, которое приносит смертному творческая удача. О возможности пресыщения.

Значит, возникает опасность торможения научно-технического про- гресса, опасность застоя. Вспоминается, как еще в 60-е исследователи проблем внеземной жизни называли "утрату интереса к науке и технике" в числе гипотетических причин гибели цивилизации. Тогда не обсужда- лось, откуда она вдруг возьмется, "утрата". Но теперь мы это можем себе представить. По сравнению с другими вариантами здесь только и разницы, что нашей цивилизации в случае "утраты" грозит не мгновенное испепеление в огне междоусобиц, а постепенный упадок, вырождение и угасание.

Может быть, и сквозь эту преграду сумеет прорваться хоть малая часть научной элиты будущего? Та, что выделится из общей массы, со- единенная человечностью и потому способная выжить в бессмертном со- стоянии? Та, что не пресытится знанием и двинется дальше - продол- жать распространение Разума в Космосе?

Так далеко нам уже не заглянуть. Но хотелось бы надеяться. Кто-то во Вселенной, где-то, когда-то - должен прорваться. Хоть в одной ци- вилизации гуманная пуля должна достичь своей Цели без уничтожающей вспышки.

Я знаю, знаю о теориях, будто прорыв однажды состоялся, и мир, в котором мы живем, является чьим-то построением. Но мой человеческий разум этому не верит. Я не могу согласиться с Джинсом, который писал, что Космос напоминает ему "огромную мысль". Это еще не мысль, но ве- ликая первозданная стихия, готовая к тому, чтобы принять в себя мысль. Наша Вселенная пока еще не одушевлена.